Дачницы. Эротический рассказ

drochman

Форумчанин
Форумчанин
Садовый участок мы получили в далекие шестидесятые годы прошлого века. Хоть мои родители не были такими уж заядлыми садоводами, но каждое лето проводили там и меня увозили тоже для укрепления здоровья. В те времена похвастаться дачей могла далеко не каждая семья, а провести лето загородом на природе хотели многие. Как-то отец уехал в длительную командировку, а мама решила пустить к нам на сезон дачников, заодно пополнить семейный бюджет.

Дачниками оказались молодая женщина с полугодовалым ребенком и девушка примерно моего возраста, ее сестра. Старшую звали Лена, она была женщина компанейская и веселая, быстро нашла общий язык с моей мамой. Младшая, Даша, вела себя нелюдимо, горделиво и даже заносчиво, со мной почти не общалась, и произносила умные фразы типа «каждому своё» или «замнем для ясности». Я на нее злился, мне-то хотелось найти с ней контакт. Девчонка симпатичная: кругленькое личико, светло-русые волосы, заплетенные в две косички, голубые глазки. И фигурка ничего — холмики грудей прорисовываются, ножки длинные, не худые, не толстые. И там, откуда они растут, тоже все замечательно. С превеликой радостью заглянул бы ей под сарафан, но, увы, раздевал я ее только мысленно.

Я всячески пытался привлечь внимание Даши — то порывался сказать остроумную шутку, то бренчал в саду на гитаре. Но она, задирая нос, проходила мимо, и не удостаивала меня даже взглядом. Зато старшая улыбалась моим остротам и хвалила мои музыкальные способности:
— Володя, вы хорошо играете!
Когда настали жаркие дни, сестры ходили по саду в купальниках. Хоть и нетрудно дорисовать в воображении то, что скрывала тонкая ткань, глаз все равно хочет зреть все, так сказать, в натуре. Желание хотя бы одним глазком рассмотреть то, что скрывали Дашины трусики, становилось просто нестерпимым.

В саду у нас была душевая кабинка с огромной бочкой наверху, которую мы по утрам наполняли водой, чтоб за день она нагрелась, а вечером можно было помыться. Я взял буравчик, на уровне ниже пояса прокрутил в стенке дыру, и воткнул туда щепочку, чтоб не было заметно. Вечером я дождался, когда Даша пойдет в душ, подкрался тихонько, вытащил щепочку и прильнул к отверстию глазом. Даша стояла спиной ко мне, но и вид голой девичьей попки тут же меня возбудил.

А Даша, постояв немного под струями, закрыла воду, но выходить не собиралась. Она повернулась ко мне в пол-оборота, и мне стало видно, что одну руку она сжимает бедрами. Её бедра то напрягались, сдавливая руку сильнее, то расслаблялись, слегка отпуская. До меня доносилось ее громкое дыхание. Потом она расставила ноги шире и стала двигать рукой там, между ног. Она слегка приседала и тут же выпрямлялась, ритмичными движениями подавая попу вперед, при этом в дыхании ее начали появляться стоны.
До меня дошло — Даша занимается онанизмом. Она — онанистка! А с виду обычная девочка, ничего такого не скажешь. А ещё ходит и нос задирает, и строит из себя, будто сама пристойность и ничем таким не занимается, а оказывается — занимается. Это открытие так возбудило меня, что я достал член и принялся онанировать сам.

Кончил я буквально за пару минут, и тут услышал шаги. Я быстро спрятал в трусы пипиську и нырнул в кусты. По дорожке от дома к душевой шла Лена. Подойдя, спросила:
— Даш, ты скоро?

— Да, сейчас! Уже выхожу.
* * *
Какое это сладкое слово «онанизм». Такое уютное и одновременно будоражащее. Мягкое и уносящее вдаль. От этого слова у Даши разливалась теплая волна внизу живота, а между половых губок возникало свербящее чувство, и пальцы сами тянулись погладить там, поласкать. Слово «мастурбация» Даше не нравилось. Оно грубое, от него отдает какой-то терминологией, просветительской лексикой. Оно научно-книжное, а потому некрасивое. А вот онанизм… В нем что-то певучее, таинственное и греховное. Юноша Онан представлялся Даше милым кудрявым пастушком, которого насильно женили на старухе, а он ее не хотел. Ему хотелось наполнить своим семенем юную весеннюю почву, которая даст бурные всходы. А осеменять старуху — все равно, что бросать семена в бесплодную пустыню. И юноша Онан, мечтая о молодом женском теле, собственными пальцами выпускал сперму и проливал на плодородную землю. И пусть на этой земле не зачинались человеческие зародыши, зато всходили красивые белые цветы. И белые лобелии на клумбе казались ей брызгами семени, пролитого Онаном.
День был тихий и знойный. Даша огляделась по сторонам. В саду никого не было, поэтому она спокойно просунула руку в трусики купальника, на всякий случай, подойдя ближе к розовому кусту, и удовлетворяла собственную похоть, наблюдая при этом за двумя совокупляющимися бабочками. Хорошо им — не надо стесняться, ни от кого не надо прятаться. Ей снова представился пастушок Онан, зажавший вместо посоха в кулаке свой член и получающий такое же наслаждение, как и она сейчас, лаская пальчиками клитор.

Даша не знала, что я слежу за ней из своей мансарды и вижу, как шевелится ее плечо, потому что она двигает рукой, запущенной в трусики, и как двигается ее попка, помогая ей достичь оргазма.

— Даша! — позвала ее Лена из дома.

Даша испуганно выдернула руку из трусиков, расправила их и побежала в дом.
На следующий день Даша уехала в город по каким-то делам. Моя мама была на работе и, если не считать младенца, мы с Леной остались вдвоем. Лена лежала в гамаке с книжкой в одной руке, а другой рукой качала коляску.

— Володя! — подозвала она меня, когда я проходил мимо. — Вы разбираетесь в электричестве?

— Ну… так, — я пожал плечами. — А что?

— Я включала утюг, а розетка искрит. Не посмотрите, а то как бы пожара не было.

— Пойдемте!
Лена взяла из коляски ребенка, и мы пошли к ним в комнату. По дороге я выключил пробки, заодно захватил отвертку и разобрал розетку. Да, провод болтался. Я подтянул винт, закрутил крышку, включил пробки, проверил. Работает.

— Хорошо, когда в доме мужчина! — похвалила Лена. — А мы тут две женщины. Мужа весной в армию призвали… А можно еще вас поэксплуатировать?

— Да.

— Кроватка детская совсем разболталась. Подкрутите винты.
— Хорошо.

Заплакал ребенок. Лена, не стесняясь меня, распахнула халат, обнажив грудь.
— Я попозже зайду… — смутился я.

— Ой, да что вы. Володя, — засмеялась Лена. — Никогда не видели, как женщина кормит? Я отвернусь, не буду вас смущать.
Пока Лена кормила младенца, я закрутил шурупы.
— Ой, спасибо! — Лена уложила ребенка в кроватку и с кокетством спросила: — Как мне вас благодарить?

Халат на ней по-прежнему был распахнут. Налитые груди слегка свисали. Лена смотрела на меня, глаза ее светились лукавым блеском. Шеки мои горели, кажется, я покраснел.

— Ой, да что вы, ничего не надо, — я отвел взгляд и собрался уйти, но Лена удержала меня.

— А женщине всегда есть, чем отблагодарить мужчину. Между прочим, женщина уже три месяца без мужского внимания. А женщина еще молодая, и ей хочется ласки...

Говоря это, она запустила руку мне в шорты, и пальцы ее нащупали член. Это было так неожиданно, что я растерялся. От растерянности, или даже испуга, эрекции не было. Зато Лена была настроена по-боевому. Передернув плечами, она скинула на пол халат, расстегнула мне шорты, они тоже свалились на пол. И я, и она остались в одних трусах.
— У вас еще не было женщины? — Лена догадалась, чем вызвана моя растерянность. — Ничего, начинать когда-нибудь надо.
С этими словами она стянула с меня трусы и, взяв губами головку члена, принялась ее посасывать. Страх постепенно улетучивался, член стал наливаться кровью. Добившись эрекции, Лена легла на диван.

— Снимите с меня трусики! Смелее! Ну что же я сама всё за вас делаю!

Я всё еще был немного растерян, будто бы это происходило не со мной. Сняв с Лены трусы, я даже не рассмотрел ее как следует, хотя очень давно мечтал увидеть голую женщину. За Дашей подглядывал... Конечно, Даша юная, еще не рожавшая, быть может, девственница, она была мне более желанна. Но, раз уж выпало такое счастье, надо брать, что дают.
Я стал устраиваться между ног Лены.
— Погоди-ка! — откуда ни возьмись, у нее в руках появился бумажный пакетик с изображенным на нем силуэтом лилии.

Презерватив, догадался я. Лена зубами вскрыла пакетик и достала резиновое изделие.

— Давай-ка наденем. С меня и одного ребенка хватит, — она кивнула на кроватку со спящим младенцем.

Лена ловко натянула гандон на мой член.

— Теперь давай!

Так я впервые познал женщину. Когда я кончил, Лена сама придержала у основания на моем члене презерватив, чтобы он не соскочил, когда я вытаскивал. Она чмокнула меня в щеку и сказала:
— Ну всё, иди. Мне надо заниматься делами.

Мы поднялись с дивана. Лена не стала одеваться, так голой и занялась делами: включила утюг, поставила доску, разложила на ней пеленку. Я не смотрел на нее, мне даже было немного стыдно. Я подобрал с полу свои трусы и шорты, и тоже голый вышел из комнаты. На повисшем члене все еще болтался полный спермы презерватив. Куда бы мне его деть? В мусорке может увидеть мама. Я взял допату и закопал презерватив в саду.
После этого случая Лена ни словом, ни намеком, ни взглядом не напоминала о том, что между нами было. Будто бы ничего и не было. Она по-прежнему обращалась ко мне на вы, ни о какой помощи больше не просила. Да и одни мы с ней больше ни разу не оставались.

Когда узнал, что Даша онанистка, мой интерес к ней возрос еще сильнее. Я не хотел казаться назойливым, но исподволь постоянно наблюдал за ней. Вот и сейчас я стоял у окна своей мансарды, следя за Дашей — она гуляла в саду. Я ждал, не начнет ли она опять мастурбировать, как тогда, возле куста розы. Даша вдруг посмотрела наверх, в мое окно. Я отпрянул назад, он она, видимо, успела меня разглядеть.

После этого я заметил, что в поведении Даши убавилось гонору, она стала меньше дичиться, и заносчивость куда-то пропала. Она, поглядывая на меня, краснела, словно чувствуя за собой провинность. Очевидно, разглядев меня в окне мансарды, она поняла, что мне было видно ее и в тот раз.
Как-то вечером она постучалась ко мне.

— Можно?
— Заходи.
— Сыграй что-нибудь, — она сняла со стены гитару и подала мне.
Я сидел на своей тахте, а Даша села в кресло напротив меня. Я подстроил гитару и спел какую-то песню.
— А что-нибудь на стихи Есенина знаешь?
Я спел «Глухарей». Видимо, этого она и ждала — там были слова о потерянной девственности. Завязался интимный разговор.

— А у тебя уже было? — спросила она. — С женщиной.

Я не хотел говорить о своем недавнем опыте и помотал головой.

— Врешь ведь!

Я покраснел. Вдруг Лена ей рассказала?
— А у меня нет! Я — девушка, — заявила она.
Зачем, интересно? И как мне реагировать? Похвалить? Пожалеть? Сказать, молодая, мол, все еще впереди? Или она намекает, чтобы… От этой мысли стал напрягаться член.

— Но я до замужества не дам никому. Только мужу в первую брачную ночь.

— Молодец, — я кивнул в знак похвалы.

Стало быть, не даст. Зачем тогда пришла? Ждет, что я сделаю предложение? Да рано мне еще жениться. Но Даша продолжала.

— А оставлять половое желание неудовлетворенным очень вредно. Я в одной книжке читала. Вот вам, мужчинам, хорошо, у вас бывают поллюции. А нам, девушкам, приходиться… заниматься…

— Чем заниматься?

— А то не знаешь.
И она рассказала мне и про свои фантазии, и про юношу Онана, и я ей тоже что-то рассказывал о себе, о своих фантазиях. И разговор наш становился все откровеннее, словно мы не парень с девушкой, а два приятеля. Или две подруги. Мы пришли к обоюдному согласию, что онанизм вовсе не извращение, а вполне нормальное вление. И если бы все люди занимались онанизмом, то не было бы маньяков и насильников, и не нужно было бы делать аборты. А половой акт надо совершать только в том случае, когда нужен ребенок.

Пока мы болтали на эту тему, мой член стоял как Эйфелева башня. И Даша тоже все это время ерзала в кресле. Она сжимала и разжимала бедра, да и рука ее постоянно тянулась потрогать внизу живота. И вдруг Даша спросила:

— А ты сегодня уже занимался онанизмом?
От такой прямоты я аж вздрогнул. И помотал головой.
— И я нет… А хочешь? Покажешь мне?

— Что?
— Как ты это делаешь.
Я замялся. Было стыдно дрочить перед девчонкой.
— Я тоже тебе покажу. Хочешь?
И, не дожидаясь ответа, Даша приподняла подол сарафана и запустила руку в трусики. Она еще стеснялась открыть полностью свое сокровище, но когда я достал из штанов возбужденный член, приспустила трусики, открыв волосатый лобок и половые губки, которые она раздвигала пальцами, лаская клитор.

Барьер стыда был преодолен, она совсем освободилась от трусиков и интенсивно натирала свою писю. Ее лицо выражало то блаженство, то какие-то мученические гримасы. Она то смотрела на меня в упор, пристально вглядываясь, как я дрочу, то запрокидывала голову и закрывала глаза, открывала рот, выдавливая из себя какие-то звуки, и морщила лоб. Все тело ее то извивалась, то подергивалось, словно ее мучила боль или схватывали судороги. Она сглатывала слюну и постанывала. Наблюдать за ней доставляло еще большее удовольствие, чем видеть ее половые органы, хотя я жадно всматривался в Венерин бугорок, в кожные складочки и нежные губки, и в пальчики, гуляющие меж ними.
Словно почувствовав, что я скоро кончу, Даша приблизилась лицом к моему члену, и в этот момент из него мощными толчками вырвалась сперма. Первая капля угодила ей прямо в нос. Девушка отпрянула, но продолжала наблюдать. И лишь когда эякуляция кончилась, она вытерла лицо подолом сарафана.

— Ух, ничего себе! Я и не думала, что так стреляет…
Она встала с кресла и натянула трусики.
— Мне пора. А то Ленка забеспокоится, чем мы тут занимаемся.

Вскоре они уехали. Потом кончилось лето. Я так и не спросил у мамы, где она нашла этих дачников, сохранился ли их телефон.
 

Большая кобра

Допущенный
Новичок
Садовый участок мы получили в далекие шестидесятые годы прошлого века. Хоть мои родители не были такими уж заядлыми садоводами, но каждое лето проводили там и меня увозили тоже для укрепления здоровья. В те времена похвастаться дачей могла далеко не каждая семья, а провести лето загородом на природе хотели многие. Как-то отец уехал в длительную командировку, а мама решила пустить к нам на сезон дачников, заодно пополнить семейный бюджет.

Дачниками оказались молодая женщина с полугодовалым ребенком и девушка примерно моего возраста, ее сестра. Старшую звали Лена, она была женщина компанейская и веселая, быстро нашла общий язык с моей мамой. Младшая, Даша, вела себя нелюдимо, горделиво и даже заносчиво, со мной почти не общалась, и произносила умные фразы типа «каждому своё» или «замнем для ясности». Я на нее злился, мне-то хотелось найти с ней контакт. Девчонка симпатичная: кругленькое личико, светло-русые волосы, заплетенные в две косички, голубые глазки. И фигурка ничего — холмики грудей прорисовываются, ножки длинные, не худые, не толстые. И там, откуда они растут, тоже все замечательно. С превеликой радостью заглянул бы ей под сарафан, но, увы, раздевал я ее только мысленно.

Я всячески пытался привлечь внимание Даши — то порывался сказать остроумную шутку, то бренчал в саду на гитаре. Но она, задирая нос, проходила мимо, и не удостаивала меня даже взглядом. Зато старшая улыбалась моим остротам и хвалила мои музыкальные способности:
— Володя, вы хорошо играете!
Когда настали жаркие дни, сестры ходили по саду в купальниках. Хоть и нетрудно дорисовать в воображении то, что скрывала тонкая ткань, глаз все равно хочет зреть все, так сказать, в натуре. Желание хотя бы одним глазком рассмотреть то, что скрывали Дашины трусики, становилось просто нестерпимым.

В саду у нас была душевая кабинка с огромной бочкой наверху, которую мы по утрам наполняли водой, чтоб за день она нагрелась, а вечером можно было помыться. Я взял буравчик, на уровне ниже пояса прокрутил в стенке дыру, и воткнул туда щепочку, чтоб не было заметно. Вечером я дождался, когда Даша пойдет в душ, подкрался тихонько, вытащил щепочку и прильнул к отверстию глазом. Даша стояла спиной ко мне, но и вид голой девичьей попки тут же меня возбудил.

А Даша, постояв немного под струями, закрыла воду, но выходить не собиралась. Она повернулась ко мне в пол-оборота, и мне стало видно, что одну руку она сжимает бедрами. Её бедра то напрягались, сдавливая руку сильнее, то расслаблялись, слегка отпуская. До меня доносилось ее громкое дыхание. Потом она расставила ноги шире и стала двигать рукой там, между ног. Она слегка приседала и тут же выпрямлялась, ритмичными движениями подавая попу вперед, при этом в дыхании ее начали появляться стоны.
До меня дошло — Даша занимается онанизмом. Она — онанистка! А с виду обычная девочка, ничего такого не скажешь. А ещё ходит и нос задирает, и строит из себя, будто сама пристойность и ничем таким не занимается, а оказывается — занимается. Это открытие так возбудило меня, что я достал член и принялся онанировать сам.

Кончил я буквально за пару минут, и тут услышал шаги. Я быстро спрятал в трусы пипиську и нырнул в кусты. По дорожке от дома к душевой шла Лена. Подойдя, спросила:
— Даш, ты скоро?

— Да, сейчас! Уже выхожу.
* * *
Какое это сладкое слово «онанизм». Такое уютное и одновременно будоражащее. Мягкое и уносящее вдаль. От этого слова у Даши разливалась теплая волна внизу живота, а между половых губок возникало свербящее чувство, и пальцы сами тянулись погладить там, поласкать. Слово «мастурбация» Даше не нравилось. Оно грубое, от него отдает какой-то терминологией, просветительской лексикой. Оно научно-книжное, а потому некрасивое. А вот онанизм… В нем что-то певучее, таинственное и греховное. Юноша Онан представлялся Даше милым кудрявым пастушком, которого насильно женили на старухе, а он ее не хотел. Ему хотелось наполнить своим семенем юную весеннюю почву, которая даст бурные всходы. А осеменять старуху — все равно, что бросать семена в бесплодную пустыню. И юноша Онан, мечтая о молодом женском теле, собственными пальцами выпускал сперму и проливал на плодородную землю. И пусть на этой земле не зачинались человеческие зародыши, зато всходили красивые белые цветы. И белые лобелии на клумбе казались ей брызгами семени, пролитого Онаном.
День был тихий и знойный. Даша огляделась по сторонам. В саду никого не было, поэтому она спокойно просунула руку в трусики купальника, на всякий случай, подойдя ближе к розовому кусту, и удовлетворяла собственную похоть, наблюдая при этом за двумя совокупляющимися бабочками. Хорошо им — не надо стесняться, ни от кого не надо прятаться. Ей снова представился пастушок Онан, зажавший вместо посоха в кулаке свой член и получающий такое же наслаждение, как и она сейчас, лаская пальчиками клитор.

Даша не знала, что я слежу за ней из своей мансарды и вижу, как шевелится ее плечо, потому что она двигает рукой, запущенной в трусики, и как двигается ее попка, помогая ей достичь оргазма.

— Даша! — позвала ее Лена из дома.

Даша испуганно выдернула руку из трусиков, расправила их и побежала в дом.
На следующий день Даша уехала в город по каким-то делам. Моя мама была на работе и, если не считать младенца, мы с Леной остались вдвоем. Лена лежала в гамаке с книжкой в одной руке, а другой рукой качала коляску.

— Володя! — подозвала она меня, когда я проходил мимо. — Вы разбираетесь в электричестве?

— Ну… так, — я пожал плечами. — А что?

— Я включала утюг, а розетка искрит. Не посмотрите, а то как бы пожара не было.

— Пойдемте!
Лена взяла из коляски ребенка, и мы пошли к ним в комнату. По дороге я выключил пробки, заодно захватил отвертку и разобрал розетку. Да, провод болтался. Я подтянул винт, закрутил крышку, включил пробки, проверил. Работает.

— Хорошо, когда в доме мужчина! — похвалила Лена. — А мы тут две женщины. Мужа весной в армию призвали… А можно еще вас поэксплуатировать?

— Да.

— Кроватка детская совсем разболталась. Подкрутите винты.
— Хорошо.

Заплакал ребенок. Лена, не стесняясь меня, распахнула халат, обнажив грудь.
— Я попозже зайду… — смутился я.

— Ой, да что вы. Володя, — засмеялась Лена. — Никогда не видели, как женщина кормит? Я отвернусь, не буду вас смущать.
Пока Лена кормила младенца, я закрутил шурупы.
— Ой, спасибо! — Лена уложила ребенка в кроватку и с кокетством спросила: — Как мне вас благодарить?

Халат на ней по-прежнему был распахнут. Налитые груди слегка свисали. Лена смотрела на меня, глаза ее светились лукавым блеском. Шеки мои горели, кажется, я покраснел.

— Ой, да что вы, ничего не надо, — я отвел взгляд и собрался уйти, но Лена удержала меня.

— А женщине всегда есть, чем отблагодарить мужчину. Между прочим, женщина уже три месяца без мужского внимания. А женщина еще молодая, и ей хочется ласки...

Говоря это, она запустила руку мне в шорты, и пальцы ее нащупали член. Это было так неожиданно, что я растерялся. От растерянности, или даже испуга, эрекции не было. Зато Лена была настроена по-боевому. Передернув плечами, она скинула на пол халат, расстегнула мне шорты, они тоже свалились на пол. И я, и она остались в одних трусах.
— У вас еще не было женщины? — Лена догадалась, чем вызвана моя растерянность. — Ничего, начинать когда-нибудь надо.
С этими словами она стянула с меня трусы и, взяв губами головку члена, принялась ее посасывать. Страх постепенно улетучивался, член стал наливаться кровью. Добившись эрекции, Лена легла на диван.

— Снимите с меня трусики! Смелее! Ну что же я сама всё за вас делаю!

Я всё еще был немного растерян, будто бы это происходило не со мной. Сняв с Лены трусы, я даже не рассмотрел ее как следует, хотя очень давно мечтал увидеть голую женщину. За Дашей подглядывал... Конечно, Даша юная, еще не рожавшая, быть может, девственница, она была мне более желанна. Но, раз уж выпало такое счастье, надо брать, что дают.
Я стал устраиваться между ног Лены.
— Погоди-ка! — откуда ни возьмись, у нее в руках появился бумажный пакетик с изображенным на нем силуэтом лилии.

Презерватив, догадался я. Лена зубами вскрыла пакетик и достала резиновое изделие.

— Давай-ка наденем. С меня и одного ребенка хватит, — она кивнула на кроватку со спящим младенцем.

Лена ловко натянула гандон на мой член.

— Теперь давай!

Так я впервые познал женщину. Когда я кончил, Лена сама придержала у основания на моем члене презерватив, чтобы он не соскочил, когда я вытаскивал. Она чмокнула меня в щеку и сказала:
— Ну всё, иди. Мне надо заниматься делами.

Мы поднялись с дивана. Лена не стала одеваться, так голой и занялась делами: включила утюг, поставила доску, разложила на ней пеленку. Я не смотрел на нее, мне даже было немного стыдно. Я подобрал с полу свои трусы и шорты, и тоже голый вышел из комнаты. На повисшем члене все еще болтался полный спермы презерватив. Куда бы мне его деть? В мусорке может увидеть мама. Я взял допату и закопал презерватив в саду.
После этого случая Лена ни словом, ни намеком, ни взглядом не напоминала о том, что между нами было. Будто бы ничего и не было. Она по-прежнему обращалась ко мне на вы, ни о какой помощи больше не просила. Да и одни мы с ней больше ни разу не оставались.

Когда узнал, что Даша онанистка, мой интерес к ней возрос еще сильнее. Я не хотел казаться назойливым, но исподволь постоянно наблюдал за ней. Вот и сейчас я стоял у окна своей мансарды, следя за Дашей — она гуляла в саду. Я ждал, не начнет ли она опять мастурбировать, как тогда, возле куста розы. Даша вдруг посмотрела наверх, в мое окно. Я отпрянул назад, он она, видимо, успела меня разглядеть.

После этого я заметил, что в поведении Даши убавилось гонору, она стала меньше дичиться, и заносчивость куда-то пропала. Она, поглядывая на меня, краснела, словно чувствуя за собой провинность. Очевидно, разглядев меня в окне мансарды, она поняла, что мне было видно ее и в тот раз.
Как-то вечером она постучалась ко мне.

— Можно?
— Заходи.
— Сыграй что-нибудь, — она сняла со стены гитару и подала мне.
Я сидел на своей тахте, а Даша села в кресло напротив меня. Я подстроил гитару и спел какую-то песню.
— А что-нибудь на стихи Есенина знаешь?
Я спел «Глухарей». Видимо, этого она и ждала — там были слова о потерянной девственности. Завязался интимный разговор.

— А у тебя уже было? — спросила она. — С женщиной.

Я не хотел говорить о своем недавнем опыте и помотал головой.

— Врешь ведь!

Я покраснел. Вдруг Лена ей рассказала?
— А у меня нет! Я — девушка, — заявила она.
Зачем, интересно? И как мне реагировать? Похвалить? Пожалеть? Сказать, молодая, мол, все еще впереди? Или она намекает, чтобы… От этой мысли стал напрягаться член.

— Но я до замужества не дам никому. Только мужу в первую брачную ночь.

— Молодец, — я кивнул в знак похвалы.

Стало быть, не даст. Зачем тогда пришла? Ждет, что я сделаю предложение? Да рано мне еще жениться. Но Даша продолжала.

— А оставлять половое желание неудовлетворенным очень вредно. Я в одной книжке читала. Вот вам, мужчинам, хорошо, у вас бывают поллюции. А нам, девушкам, приходиться… заниматься…

— Чем заниматься?

— А то не знаешь.
И она рассказала мне и про свои фантазии, и про юношу Онана, и я ей тоже что-то рассказывал о себе, о своих фантазиях. И разговор наш становился все откровеннее, словно мы не парень с девушкой, а два приятеля. Или две подруги. Мы пришли к обоюдному согласию, что онанизм вовсе не извращение, а вполне нормальное вление. И если бы все люди занимались онанизмом, то не было бы маньяков и насильников, и не нужно было бы делать аборты. А половой акт надо совершать только в том случае, когда нужен ребенок.

Пока мы болтали на эту тему, мой член стоял как Эйфелева башня. И Даша тоже все это время ерзала в кресле. Она сжимала и разжимала бедра, да и рука ее постоянно тянулась потрогать внизу живота. И вдруг Даша спросила:

— А ты сегодня уже занимался онанизмом?
От такой прямоты я аж вздрогнул. И помотал головой.
— И я нет… А хочешь? Покажешь мне?

— Что?
— Как ты это делаешь.
Я замялся. Было стыдно дрочить перед девчонкой.
— Я тоже тебе покажу. Хочешь?
И, не дожидаясь ответа, Даша приподняла подол сарафана и запустила руку в трусики. Она еще стеснялась открыть полностью свое сокровище, но когда я достал из штанов возбужденный член, приспустила трусики, открыв волосатый лобок и половые губки, которые она раздвигала пальцами, лаская клитор.

Барьер стыда был преодолен, она совсем освободилась от трусиков и интенсивно натирала свою писю. Ее лицо выражало то блаженство, то какие-то мученические гримасы. Она то смотрела на меня в упор, пристально вглядываясь, как я дрочу, то запрокидывала голову и закрывала глаза, открывала рот, выдавливая из себя какие-то звуки, и морщила лоб. Все тело ее то извивалась, то подергивалось, словно ее мучила боль или схватывали судороги. Она сглатывала слюну и постанывала. Наблюдать за ней доставляло еще большее удовольствие, чем видеть ее половые органы, хотя я жадно всматривался в Венерин бугорок, в кожные складочки и нежные губки, и в пальчики, гуляющие меж ними.
Словно почувствовав, что я скоро кончу, Даша приблизилась лицом к моему члену, и в этот момент из него мощными толчками вырвалась сперма. Первая капля угодила ей прямо в нос. Девушка отпрянула, но продолжала наблюдать. И лишь когда эякуляция кончилась, она вытерла лицо подолом сарафана.

— Ух, ничего себе! Я и не думала, что так стреляет…
Она встала с кресла и натянула трусики.
— Мне пора. А то Ленка забеспокоится, чем мы тут занимаемся.

Вскоре они уехали. Потом кончилось лето. Я так и не спросил у мамы, где она нашла этих дачников, сохранился ли их телефон.
У моего Дедушки была дача в Пушкинском районе МО но эта дача была служебная пол дома Дедушки и полдома соседей.Меня часто туда отправляли на лето рядом водохранилище Пироговское красота...)
В девяностые дача перешла в собственность Дедушки а соседи продали свою часть другим людям.И мне повезло у новых соседей была дочка ровестница мы вмести подружились и ходили вместе как брат и сестра везде.Но гармоны скачат и член просится на приключения...Не забуду то лето не когда...
Как-то пошли мы с Юлькой на запретку загорать и купаться голыми....Но после обеда вдруг ливанул дождь и мы спрятались от ливня под сосной и одним покрывалом на двоих...И тут нас накрыло мы и раньше целовались с ней по вечерам,но тут руки потянулись и письки сблизились помню её мокрую писечку и мой твердый член у неё внутри она кончала и сопя нашептывая на ушко не оставливайся...Амммм...Дождик кончился и мы пошли в воду она была на моих руках и наш секс был самым улетным на свете....Амммм.
САМОЕ КЛАССНОЕ ЛЕТО ...
Потом мы продожили наши отношения в Москве,но так получилось что её предки были против меня и всё закончилось....Она сейчас одинокая после двух браков,я женат не судьба....Ну может Ещё навещю её когда небудь....Так как дружу с её сестрой она жена моего брата)))).....
P.S.Вот так блин музыка,вот такая вечная молодость...))))
 
Верх