Мои порно-рассказы и порностихи.

[SIMVOLRODA]

Смешная история
«Бессознательное не знает слова «нет». Бессознательное не может ничего другого, как только желать» З. Фрейд

Эпизод первый
- Я слышала эту историю! - она затормозила, свернув на обочину.
Митя, качнувшись вперёд, отстегнул ремень и взглянул на Оксану Дмитриевну – От кого?
- Брат рассказывал.
Митя молчал.
- Он старше меня. Намного. На девятнадцать лет.
- И про кого он рассказывал?
- Про дядьку. Дядю Петю.
– Мой тоже Петя … дядя Петя. Он, конечно, смешнее рассказывал.
- Мой дядя умер, когда мне было шесть лет. Я его не видела. Узнала от Ромки, когда он рассказал эту историю.
– А давно умер дядя? Я могу, конечно, посчитать. Вы моложе меня лет на двадцать пять?
- Мне двадцать семь. Вы старше меня на тридцать лет. Вы хотели о чём-то спросить?
- Пасечник, фамилия по мужу. А девичья?
- Орлова. Это мамина фамилия. А папина – Швецов.
– Оксана Дмитриевна, а отчество вашего отца?
- Иванович. Он ушёл от нас. От них. Я родилась без него. Он приезжал. Раза три. Деньги на бизнес дал. А зачем вам это, Дмитрий Юрьевич?
- «Я ведь не просил тебя всё это мне рассказывать. Я только спросил девичью фамилию» - а вслух - Двоюродный брат моего отца, Дмитрий Иванович Швецов. У него есть сын. Ромка. Совпадение?
- С такой историей? Вы мой брат, Дмитрий Юрьевич - Оксана открыла дверцу. Вышла и закурила.
Митя тоже вышел. Ссать он захотел с полчаса назад, но не просил остановиться. Надеялся, что и она захочет.
- Да вы сходите.
Спустившись под откос, обернулся. Её не было видно, и он поссал. Постоял минуты три, и поднялся. На сухой земле обочины, в трёх шагах от авто, темнело влажное пятно.
Оксана уже сидела за рулём.
…
Две недели назад ему позвонила женщина и предложила работу в консалтинговой фирме.
Митя искал работу. Консалтинговый, ему ни о чём не говорило. Но Оксана, звонила она, сказала, что в фирме есть для него работа по специальности. Митя, после развала Союза, работал конструктором. Фирма была в высотке, в центре города. На первом этаже.
В офисе, просторном и состоящем из двух помещений, разделённых прозрачной перегородкой, за столом сидела молоденькая, лет двадцати, девушка.
Мужчина в тёмно-синем костюме, при галстуке, с бородой, возраста примерно Митиного, разговаривал по телефону.
Больше не было никого.
Митя подошёл к девушке, отчётливо расслышав, что мужчина говорил на английском.
Таня, так звали девушку, поздоровалась. Уточнив, что он пришёл на собеседование, сказала – Вы подождите немного. Оксана Дмитриевна сейчас должна подойти. Можете сесть там - Таня кивнула головой в сторону стола в углу, у окна.
Митя подошёл к столу. Постоял. И сел на стул.
- Здравствуйте. Вы Дмитрий Юрьевич?
Митя встал, и пожал руку бородачу.
- Артём Алексеевич.
Бородач крепко сжал ладонь, и Митя, с запозданием, тоже хотел жимануть. Но ладонь бородача, широкая как лопата и жёсткая как бревно, не поддалась.
- Оксана Дмитриевна задержалась у клиента и будет минут … – он взглянул на часы – минут через десять-двенадцать. Она попросила меня рассказать о нашей фирме - он придвинул стул, от сдвинутых столов посреди офиса, и тоже сел - О работе расскажет сама. Вот - он расстегнул барсетку и подал Мите визитку – Почта и телефон.
Митя повертел визитку, прочёл: Артём Алексеевич Ремизов, профессор НИСИ, д.т.н., директор ООО «CONSULTING».
- «Сколько ж у них директоров?» - пригласившая на собеседование женщина, тоже была директором.
- Оксана Дмитриевна, генеральный директор - бородач улыбался.
- «Я же подумал» - удивился Митя проницательности бородача.
- Я хочу пояснить, чем именно занимается наша фирма. Консалтинг, в дословном переводе – это консультирование. Консультирование в различных сферах предпринимательства, производства и обучения. Мы оказываем консалтинговые услуги в сфере ай ти, и обучающий консалтинг. Но, только консалтингом, деятельность фирмы не ограничивается. Мы, также, продаём программные продукты фирмы Autodesk, лицензионные – выделил он - и осуществляем полный спектр услуг по поставке, внедрению и техническому сопровождению программного обеспечения.
- Здравствуйте!
Он слышал за спиной приближающееся шарканье каблучков, но не оборачивался, слушая бородача. Высокая, на голову выше Мити, молодая женщина с длинными русыми волосами, ниспадающими на плечи, вся, словно точёная, в короткой, выше колен, юбочке, с улыбкой обходила стол.
Митя встал вслед за бородачом.
- Нет-нет, вы садитесь … я сейчас - она положила сумочку на подоконник, и сев за стол, и отъехав в кресле к стене, переобулась - Извините, Дмитрий Юрьевич - она встала и подошла к бородачу – Артём Алексеевич, я уговорила генерального. Он согласен встретиться и обсудить условия. Возьмёте Костю и завтра, в десять тридцать, на проходной вас будут ждать. Паспорта не забудьте, вам оформят разовые пропуска. Сразу оговорите возможность выписки постоянных пропусков.
Бородач улыбался, протягивая руку. Митя встал, пожал руку. Бородач ушёл.
- Ещё раз извините, Дмитрий Юрьевич, мне надо туда - и она, обойдя сдвинутые столы, открыла дверь в помещение за стеной, зашла и закрылась на защёлку.
- «Туалет?» - удивился Митя, садясь на стул. И оглядел офис, прислушиваясь. Но из туалета не доносилось никаких звуков.
Она вышла, и обходя столы, остановилась, и что-то вполголоса сказала девушке. Митя, обводивший взглядом офис, задержался на Оксане. Она стояла, широко расставив длинные и тонкие, как ходули, ноги.
Шевельнулось похотливое - «От головы» - и Митя отвёл взгляд.
Она села в кресло – Артём Алексеевич рассказал вам о нашей фирме?
- Да. Но я ничем подобным не занимался.
Она кивнула – Я знаю. Вот тут, у вас, – она вела пальчиком по листу бумаги – я распечатала ваше резюме, у вас написано, что вы работали на заводе – она задержала пальчик – Это завод?
Митя придвинулся. Едва уловимый, отдающий горечью дыма, аромат. Тонкое золотое кольцо на безымянном пальце. Тёмно-серые, внимательные глаза, глубокое декольте блузки. Маленькая, неразвитая грудь. Бретелька лифчика на левом плече …
- Да.
- В какой программе вы работали?
- На заводе я начинал с КОМПАСА, а потом освоил и работал в SOLIDE
- А здесь – она сдвинула пальчик ниже, к подчёркнутой строчке – здесь вы пишете, что можете работать в Inventore.
- Я работаю в Инвенторе уже второй год.
- А где вы обучались работе в этой программе?
- Сам освоил
- Ещё у вас написано, что вы пишете стихи - Оксана подняла глаза.
Странно, в кресле она была такой миниатюрной. И смотрела на него снизу. Позже, уже работая в фирме, он понял, почему: у Оксаны были несоразмерно длинные ноги, а попа, казалось, сразу переходила в голову.
- Я читала ваши стихи. Мне очень понравилось …
И опять шевельнулось похотливое – «Угол падения тоже читала?»
- У меня молодой коллектив, средний возраст тридцать лет. Самый старший Артём Алексеевич, он младше вас на два года. Все очень хорошие спецы в своих программах, но никто не имеет опыта работы на производстве. А у вас производственный стаж почти тридцать лет, и вы талантливый писатель. То есть, можете излагать свои мысли сжато и лаконично.
Талантливый - было явной лестью.
- Я предлагаю вам попробовать себя в качестве специалиста по программному продукту Inventor Professional.
- И что я должен буду делать?
- Вы составите обучающий курс по этой программе. Сергей вам поможет. И будете вести обучение в группах, набранных с предприятий. Вы сдадите сертификационный экзамен - виртуальный - в компании Autodesk и получите сертификат, дающий вам право вести обучающий курс Инвентор Проф.
Она смотрела на него.
Митя поёрзал на стуле: надо было задавать главный вопрос, но он медлил.
- А да, по зарплате. Вы указали в резюме тридцать четыре тысячи. У вас будет зарплата тридцать четыре тысячи.
- «Блядь! Надо было больше запросить» - и вставая, сказал – Но мне можно подумать?
Оксана тоже встала и улыбнулась – Конечно. Но я буду огорчена, если вы откажетесь.
Уже - До ... - сорвалось с его губ, когда она задала ещё один вопрос.
– А рассказы вы пишете?
- Да.
- Я бы хотела почитать, но у вас в резюме нет ссылки. Вы сбросите мне ссылку?
Она выдвинула ящик стола и подала ему визитку.
Митя смотрел в визитку: там было три адреса электронной почты.
- Можно на любой.
- Я могу сбросить сборник рассказов. Он готовился для печати.
- Я буду вам очень благодарна – Оксана вышла из-за стола и шагнула к нему – А ещё у меня есть тайное желание – она говорила, понизив голос – я бы хотела оказаться героиней одного из ваших рассказов …
Митя смутился.
- Только вы никому не говорите об этом – она коснулась своими холодными пальчиками его плеча – Жду сборник, и вашего звонка.
…
- Ну рассказывай. Зря съездил? - Таня стояла в прихожей. Видимо была на балконе и увидела его.
- Да нет - Митя разулся и прошёл в комнату.
- Ну рассказывай-рассказывай. Где фирма? Как называется? Какая зарплата? Задержка есть, или нет? Ну.
- Тань - Митя спустил брюки - пойдём чай пить, я и расскажу.
- Иди руки мой и ставь чай - она шла следом за ним.
- Фирма в центре, доехал за пятнадцать минут, без пересадки. Называется консалтинг ...
- А чё это такое?
- Что-то вроде торговли.
Мите не хотелось давать пространное толкование термина. Таня не любила, когда он говорил много словов. Она, почему-то, считала, что любое, незнакомое ей, слово, Митя, во-первых - должен знать; а во-вторых - объяснить ей смысл его, используя не больше двух других, и не требующих дополнительных разъяснений, слов. Стоило ему выйти за пределы лимита, Таня отмахивалась - Ой, ну ладно, хватит! Ты совсем разучился говорить.
- А чем торговать?
- Программой.
- Ты будешь продавать программу?
Так у них складывался диалог и Мите было удобно: Таня, почти всё, объясняла сама, а ему оставалось только поддакивать и вставлять реплики, задавая направление.
- Нет, я буду обучать работе в этой программе.
- Но у тебя нет опыта.
- Зачем мне опыт? Я знаю программу и этого достаточно.
- Ты меня уже второй год не можешь научить пользоваться компьютером.
Митя молча хлебал чай. Разговор вышел из-под его контроля и становился неуправляемым.
- Про зарплату спросил?
- Угу - Митя отхлебнул чай.
- Ну говори, чё тянешь. Сколько?
- Тридцать четыре - Митя расправил плечи.
- А чё так мало?
- Таань! Мне на заводе платили семнадцать, и то с задержкой.
- А у них есть задержка?
Диалог вошёл в управляемое русло.
- Нет.
- Каждую неделю?
- Два раза в месяц, на карточку.
- Ты аванс попросил?
Митя судорожно хлебнул чай и обжёгся - Тань, ну какой аванс? Я же ещё не решил, буду там работать, или нет.
- Ты ещё собрался думать? А если она другого возьмёт? Ты один что ли такой, соискатель?
- Один.
- Ага! Раскатал губу. Спорим по шоколадке, если завтра не позвонишь, она возьмёт другого, помоложе.
Митя облегчённо и незаметно вздохнул, и выдохнул.
- А коллектив какой? По возрасту. Женщины есть? - Таня была жутко ревнивая!
- Я только двоих видел: профессора, моего возраста, и секретаршу - лет двадцать девчонке.
- А ей сколько? Замужем? Красивая?
- Замужем. Под тридцать.
- Красивая?
- Смазливая.
Теперь замолчала Таня.
- Тань, она выше меня на целую голову.
- Ты любишь больших - у Тани портилось настроение.
- Тань, она худышка и ноги от плеч растут.
- Во-во! Ты таких любишь. Длинноногих. Закинет на тебя свои ходули, и заставит лизать жжопу! Ихгм! - у Тани было богатое воображение, и она, зажав рот, выскочила из-за стола - Посуду помоешь, и в зал! Мы ещё не закончили.

 

[SIMVOLRODA]

Смешная история (продолжение)
Эпизод второй
Ночью, когда жена ровно засопела, Митя осторожно отодвинулся к стене, и сдвинув покрывало, тронул член. Мягкий и расслабленный, он покоился на слипшихся яйцах. Чуть раздвинув ноги, пальцами левой руки потянул мошонку. Захватил яйца правой ладонью, и слегка сдавливая, сдвинул влево и вверх, ощущая большим пальцем нежную кожицу члена, уже слегка возбудившегося. Выпустив яйца, и перехватив их левой, и оттягивая за мошонку вниз, двумя пальцами, указательным и большим, чуть сдавил член, и сделал несколько фрикций. Член мялся и гнулся, но кровь уже пошла в пещеристые тела, и наполняя их, удлиняла и выпрямляла его. Он совершал фрикции двумя пальцами, ощущая подушечками, как перекатывается крайняя плоть через утолщение основания головки. Как натягивается уздечка и набухает член, наполняясь кровью. Ещё помассировав яйца и левой, и правой рукой, и чувствуя твёрдость плоти, обхватил член, наложив ладонь сверху, и замкнув охват большим пальцем. Совершая фрикции, и ощущая твердеющую плоть, подтянул левую ногу, согнув в колене … и замер …
Жена шелохнулась, заворочалась, что-то бормотнула и замолчала.
Митя прислушивался. Но жена ровно сопела, и он продолжил, скользя и сдавливая, размеренные, ритмичные движения.
Через несколько минут непрерывных фрикций, плоть затвердела как камень. Он вытянул ноги, выгнулся и потянулся. И жаркая волна сладострастия плеснулась от лобка, и прихлынула к голове. В висках запульсировала жилка, и с закрытыми глазами, продолжая дрочить, он попытался представить Оксану: как она стоит, широко раздвинув ноги. Но подсознание подсунуло другое – «Закинет на тебя свои ходули и заставит лизать жжопу!» И он увидел. Себя на коленях, удерживающим в ладонях миниатюрную попку Оксаны. А её ноги, согнутые в коленях, лежали на его плечах, и пятки касались жопы … подтягивая её выше, он припал губами к промежности и вылизывал, погружая кончик языка во влагалище, касаясь клитора … её головка лежала на его коленях, а её пальчики щупали и мяли его яйца, гладили бёдра и трогали член …он скользнул руками по телу и накрыл ладонями её груди, совсем маленькие, как у девочки …». На «девочку» среагировало табу, мгновенно отсекая воображение. Он лежал, пока сознание не переключилось, и закрыв глаза, опять увидел Оксану. «В той же позе. Но теперь его руки держали её талию, и пальцы замыкали охват … осиная тал …»
Таня, повернувшись на живот, приподняла голову. Митя подтянул покрывало.
Таня приблизилась к его лицу. Увидев открытые глаза, спросила – Ты чё не спишь? Спи! - и легла.
Митя закрыл глаза, разогнул и вытянул левую ногу, и прижав к бедру, ещё возбуждённый, но уже обмякший член, замер.
Он засыпал, проваливаясь в пустоту.
Утром, Таня, едва проснувшись, наставляла его – Сейчас встанешь, и сразу звони. Во сколько у них начинается рабочий день?
Митя, сдвинув покрывало и демонстрируя жене возбуждённый член, пожал плечами – В девять, наверное.
- Закрой! – она набросила край покрывала на его торс – Никакого секса! Будешь спать потом до обеда. Ты чё, даже не узнал какой у них распорядок?
- Тань, ну как у всех, с девяти, наверное.
- Точно, или наверное? - Таня села и сама стянула покрывало – А чё он стоит то? – и приклонившись, сжала член двумя пальчиками и чмокнула головку, сдвинула крайнюю плоть и лизнула уздечку.
Митя выгнулся – Ещё раз!
Таня взяла в рот и мусолила языком, а когда Митя, положив ладонь правой руки на её голову, хотел прижать, она отстранилась, и вытирая губы, сказала – Фуу, мясом пахнет – и снова набросила покрывало – Полежи пока.
Он позвонил в 9:15.
Ответила девушка – Вы Дмитрий Юрьевич?
Он сказал, что был на собеседовании вчера, и что согласен.
- Оксаны Дмитриевны сегодня не будет. Но вы приезжайте. Я вас оформлю
- Ну что?
- Надо ехать. Устраиваться на работу.
Он написал заявление и отдал девушке, с которой говорил по телефону, военный билет и диплом.
- Вы, пока, можете поработать за одним из компьютеров, в учебном классе. Или домой. А на работу выйдете завтра.
- Завтра – согласился Митя и ушёл.
Ночью, дождавшись когда заснёт жена, дрочил и представлял, как лижет, щупает и трахает Оксану.
Ну что? Уже подумали?
Да трахал он жену. Часто трахал. Но после менопаузы, она редко доходила. Ему, конечно, хотелось, чтобы и жена кончала. Она отмахивалась – Я уже немолодая, кончать каждый раз. И потом, ты же знаешь: меня надо долго кочегарить, чтобы довести.
А когда хотела, сама ластилась. Сама тянула его на себя. И он наслаждался сексом, угождая жене. Ему нравилось, что она, отвечая встречными, на его движения, улыбалась с закрытыми глазами. Даже не улыбалась, а кривила губы в улыбке, слегка сдвигая верхнюю, и обнажая зубки. В эти мгновения она становилась необыкновенно красива, и он любовался. Она же, чувствуя взгляд, открывала глазки – Ты зачем подглядываешь? – и улыбалась.
- Я любуюсь. Ты прекрасна.
- Не смотри. Закрой глаза. Ты мешаешь мне.
Он закрывал глаза. Но когда Таня начинала отрывисто, с придыханием, выгибаться и опадать, открывал и вглядывался в её лицо. Она чувствовала взгляд, но уже не могла остановиться. Сгусток страсти выплёскивался энергией, и Таня расслабленно замирала, затихал и он.
Но так бывало редко. В повседневности было проще. Таня становилась раком. Митя засовывал член и совершал фрикции. Иногда он двигался сильно и резко, и жена выговаривала - Ты причиняешь мне боль.
Митя сбавлял обороты, но чувствуя, что вот-вот, начинал постанывать, заводя и доводя себя, и приговаривая — Ооо … Таня … ооо … как хорошо ...
- Ты смотри - бросала она - не проболтайся, а то скажешь не то.
- Неээт - мычал он - я ебу-у-у-тебя-а-а - и опять начинал двигаться, резко и глубоко засаживая.
- Ты насилуешь меня - выговаривала она потом - У меня болит влагалище, и своды ломит после такого секса.
….
На работе всё шло своим чередом.
Он составил, с помощью Сергея, молодого препода из вуза, рабочую программу. Выступил перед коллегами с презентацией, и стал готовиться к сертификационному экзамену. За две недели со всеми познакомился. Девушка Таня, оформлявшая его, была и секретарём, и менеджером, и переводчиком. Знала четыре языка. Оксана брала Таню с собой на семинары за границу. Было ещё трое сотрудников.
Катя - молодая, одного возраста с Таней, девушка, ведущая курс Автокад ЛТ (облегчённый Автокад).
Вячеслав - ведущий основной курс Автокада.
И Костя - ведущий курс Revita.
Бородач бывал редко.
Был ещё технический директор. Валера, муж Оксаны. Но его Митя, за две недели, видел всего два раза. И Борис - финансовый директор, двоюродный брат Валеры.
Борис не нравился девушкам. Рыжий, невысокий и плотный, он мог рассказать в их присутствии похабный анекдот, или отпустить плоскую шуточку. А Таня ещё и подозревала, что это он не смывает после себя в туалете, оставляя ей!
Сам Митя, офисным туалетом так и не смог пользоваться. Нет, ссать он туда ходил.
Но ... Ну вы поняли. Ему казалось, что в офисе всё будет слышно.
И в первый же день, выйдя, в обеденный перерыв, прогуляться, зашёл в кафе, в двух кварталах от фирмы. Там был туалет для посетителей. Там Митя и стал справлять нужду.
Первое время было неудобно из-за того, что в этом туалете не было освещения. Плафон там был, но лампочка, видимо, быстро перегорала от частых вкл-выкл. Но туалетная комната была узкой, и Митя освоился.
Борис не вызывал неприязни. Во-первых, он служил в армии. А во-вторых, помог Мите при сдаче сертификационного экзамена, ответив на вопросы по менеджменту программного продукта.
Через две недели Оксана подошла к Мите и сказала, что берёт его с собой в город Б.
- Там есть завод, на котором мы установили и сопровождаем программный продукт. Должен был ехать Сергей, но он завтра сдаёт кандидатский минимум по английскому. Поэтому я решила взять вас: пообщаетесь с конструкторами. Вам же знакома эта среда? Ответите на вопросы.
- Но ...
- Если будут вопросы, на которые сразу не сможете дать ответ, просто запишете их. Когда вернёмся, разберётесь сами или поможет Сергей. Потом подготовите развёрнутый ответ и отправите через скайп или "аську". Адреса есть у Тани. Вам как удобнее: приедете в офис, или я за вами заеду?
- А по какой трассе поедем?
- М52.
- А во сколько выезжать?
- Нам нужно одним днём обернуться: туда и обратно. Поэтому выехать должны не позднее десяти часов.
- Не, ну тогда заедете за мной.
- Хорошо. Дмитрий Юрьевич. А вы так и не сбросили мне сборник рассказов.
- Я забыл.
- Сегодня сбросите? Не забудете?
- Сегодня не забуду.
- Хорошо, до завтра.

Эпизод третий

Против командировки Таня не возражала – это ж по работе. Только спросила – Кто едет?
- Я и директор.
- Какой директор? – Таня насторожилась.
- Генеральный.
- Это она что ли?
- Ну да.
- А почему ты? У тебя же опыта ещё нет.
- Там общаться с конструкторами, а программу я знаю. Хотя должен был ехать ещё один, но он завтра экзамен сдаёт.
- Ты смотрии! Садись на заднее сидение. Во сколько?
- Она заедет к десяти утра.
- К дому прям подъедет?
- Позвонит и договоримся, куда мне подойти.
Таня хмыкнула – Прям личный водитель. Смотри у меня!
Вечером, когда Таня уже лежала в постели и смотрела очередной сезон «Чисто английского убийства», Митя сел к компу и нашёл сборник рассказов. Просмотрев его, удалил две записи содержащие очень личное и, упаковав, сбросил Оксане. Открыл новый документ в ворде и задумался. Идея рассказа с Оксаной уже мелькала на задворках сознания, вырисовывая эпизоды и озвучивая диалоги, но он никак не мог придумать названия.
- Выключи свет – Таня укладывалась, переворачивая и поддёргивая подушку – Если будешь писать, иди на кухню или ложись.
- Я се йчас – он смотрел на чистый лист, но название не складывалось - «Аа, ладно!» - Митя закрыл ворд и выключил комп – Спать.
Он лёг, и повернувшись к Тане, приобнял её
- Не надо, мне сейчас жарко станет. Отодвинься.
Митя сдвинулся к самой стене и лёг на спину, руки за голову.
Таня засопела, ровно и почти неслышно, уже через пару минут.
Он лежал, прислушиваясь к ровному дыханию жены, глаза начинали слипаться. Но Митя, сдвинув руками покрывало, тронул член. Мягкий и расслабленный, он покоился между ног, прикрыв яйца. Тронув двумя пальцами крайнюю плоть, потянул её и, медленно сдвигая, оголил головку, и закрыл глаза. И сразу же всплыла картинка, словно заставка на мониторе: «Оксана стояла раком, и её жопа была так высоко, что Мите пришлось встать с колен, чтобы его пах был вровень с промежностью». Он дрочил двумя пальцами и мял яйца, оттягивая их за мошонку, и член наполнялся кровью, удлиняясь и набухая, и когда перестал гнуться, обхватил, ладонь сверху: мизинцем к залупе … сдавливая твердеющую плоть, дрочил, увеличив темп фрикций, а картинка ожила;
«Обхватив миниатюрную попку Оксаны, ткнулся в промежность и засунул член в вагину»
Продолжая дрочить, с закрытыми глазами, и прислушиваясь к сопению жены …
«Натягивал Оксану, двигая её руками: вперёд-назад … вперёд-назад …»
И почувствовав сгусток энергии, двинувшийся из яичек по уретре, и предваряющий извержение, перестал дрочить здесь, но не трахать там. В воображении. Скользнув правой в промежность, массировал средним пальцем ложбинку, вдавливая в ямку у самого ануса, и когда сгусток ужался и истаял, снова дрочил и - «трахал» - до всплеска сгустка энергии, и опять массировал ложбинку, вдавливая палец в ямку ….
Шевельнулась Таня. Митя замер, картинка исчезла. Он прислушивался, но сонного сопения жены не было слышно и Митя, лёжа с закрытыми глазами, провалился в сон.
…
Она позвонила, когда Таня уже ушла на работу. Митя сказал, что выйдет на остановку.
Туда ехали быстро. Митя сел на заднее сидение и почти всю дорогу спал. А когда подъехали к городку, прогнал сон и смотрел на автобусы, троллейбусы, на людей на остановках, на проходную заво …
- Приехали.
Им выписали пропуски, и Оксана, проводив Митю в КБ, и представив, ушла к директору.
Всё вышло так, как и говорила Оксана. Он ответил на большую часть вопросов конструкторов, а два, на которые не смог, записал.
Они пообедали в заводской столовой, и в половине четвёртого уже выехали на трассу.
На обратном пути Митя сидел рядом с Оксаной. Она уже не гнала так, и сама завела разговор о сборнике.
- Я вчера успела только просмотреть, и один рассказ прочла … - она вырулила на встречку, обгоняя КамАЗ - Там у вас есть смешная история. С дядькой.
Оксана замолчала.
- Да, история не выдуманная – ответил он.
- Но я слышала эту историю! - она затормозила, свернув на обочину.
Заканчивалась вторая декада сентября. Вдоль трассы тянулся лес, с желтеющими берёзками и зелёными, но уже не по-летнему, соснами. Изредка, у дороги, встречались грибники, с выставленными ведёрками, полными грибов. Были и пасечники, продающие мёд, выставленный на складных столиках. Когда солнце склонилось к закату, на трассу выполз туман и Оксана включила свет. После остановки не разговаривали. Да и стемнело. Да и торопилась Оксана поскорее доехать.
Что дядька развёлся, он узнал после армии. В ВУЗе была военная кафедра. И после окончания он ушёл в армию, и отслужил полтора года в ПВО, в Туркестанском округе. Потом остался ещё на два года сверхсрочником, и уволился в середине ноября 1979 года. А через две недели, рота, которой он командовал, была заброшена в Афган. Но Митя, вкусивший гражданки после Армии, и только теперь оценивший её свободы, на войну не пошёл. Ещё отец сказал, что дядя Дима уехал в Ленинград. Про Ромку и тётю Вику ему ничего не сказали. А про Оксану, наверное, и родители не знали.
Они приезжали в гости раза два, когда Митя ещё в школе учился. Приезжали на жигулёнке, вдвоём. Ромка оставался в городе с бабушкой, матерью тёти Вики. За рулём, когда приезжали, был дядька. А когда уезжали, за руль садилась тётя Вика. Дядька с отцом, под закуску и воспоминания о деревенском детстве, распивали поллитру. Перед застольем дядька успевал сыграть несколько партий в шашки с Митей. И иногда, даже проигрывал. Митя гордился, не догадываясь, что дядька просто поддавался.
- Я, после армии, Ромку не видел ни разу, как он?
- Да нормально всё. Женился. Дочка растёт. Он в Германии живёт. Родители жены уехали на родину, и через год их вызвали. Работает на автозаводе. Живут хорошо. Мы с мамой ездили один раз в гости, и он один раз был у нас.
- А тётя Вика?
- На пенсии. С Ромкой иногда сидит, когда я в командировке за границей, а у Валеры запой …
- У тебя есть сын? – Митя не заметил, что перешёл на «ты»
- Ромке четыре года – Оксана улыбнулась.
- По нему вроде не видно, что пьяница.
- Да алкаш …
Митя молчал. Тема была знакома, и очень: отец крепко выпивал.
- Я его два раза кодировала – Оксана впилась побелевшими пальчиками в руль – Бестолку. Он хороший. Ромка его любит, и он Ромку. Но … я устала.
Когда приехали в город, Оксана предложила – До подъезда?
Но Митя вышел на остановке.
- Митя, не обращай внимания. Всё хорошо. Я рада, что у меня есть брат в городе.
Митя улыбнулся – До свидания.
Таня встретила в прихожей – Устал?
- Жопа устала.
- Всё нормально?
- Да, Тань, всё нормально.
- На вопросы ответил?
- Да, простые вопросы были.
- На все ответил?
- Два записал. Тань, ну чё об этом то говорить - Митя сидел в трусах, держа в руках брюки.
- Ладно, иди сполоснись и ужинать будем. Я уже соскучилась.
Когда Таня, отвернувшись, ровно и почти неслышно засопела, Митя потянулся к члену и … и не стал дрочить. Ему, почему-то, стало стыдно, что он дрочил на сестру.
- «Но ведь я не знал» – оправдывался он, и вспомнил остановку, и влажное пятно на сухой земле обочины, и увидел - «как Оксана присаживается, широко расставив ноги, как задирает юбку и стягивает трусики, услышал шум изливаемой мочи и увидел, как она пенится …» - и возбуждаясь, Митя дрочил, представляя, как «становится на колени, перед приподнятой попкой Оксаны, как сжимает и засовывает член, преодолевая сопротивление сфинктера, и струйки мочи, сбегая по члену на яйца, капают с них …». Сгусток двинулся к головке, но Митя продолжал дрочить и остановился, когда яйца сжались, готовые извергнуться, и массировал ложбинку, надавливая углубление, но несколько капель спермы выдавились через уретру, и неприятные ощущения от незаконченного: жжение в уретре, и ломота в яйцах, отвлекли от видения, и он стал засыпать.
Ему приснилась дядькина смешная история …

 

[SIMVOLRODA]

Смешная история (продолжение)
Эпизод четвёртый
Он подготовил ответы на вопросы, и через скайп отправил начальнику КБ завода.
Шла четвёртая неделя его работы в фирме.
Оксана сказала, что группу для занятий ещё не набрали, и он может прорабатывать курс, и совершенствовать знание программы.
Митя сидел за своим компом и готовил задания, в которых бы вырабатывались базовые навыки работы в программе. Имея опыт работы в Компасе и Солиде, он видел не только недостатки этих программ, по сравнению с Inventor, но и преимущества. Это его смущало, и он сказал Оксане.
Она выслушала, и ответила – Мы продаём этот продукт, а значит акцент надо делать именно на преимуществах. Попросите у Сергея файл. Он делал сравнительный анализ основных программ 3D-моделирования. Вам это будет полезно.
Сидя за компом, Митя наблюдал за Оксаной, когда она была занята разговором с кем-либо из сотрудников. Оксана заметила это и улыбнулась ему.
В офисе она обращалась к нему по-прежнему. По имени отчеству и на «вы». Мужу и Борису, Оксана, видимо, сказала про родство с Митей. Валера и Борис стали здороваться с ним по-другому: как-то теплее, что ли. А может просто казалось.
Митя не замечал, чтобы Валера приходил на работу подвыпивший. Впрочем, он и на работе появлялся не так уж часто: два-три раза в неделю. Причём именно появлялся. Придёт, поздоровается со всеми. Переговорит с Борисом и Оксаной, и уходит.
Но в ту пятницу он заявился не просто подвыпившим, а натурально пьяным!
Рабочий день подходил к концу, когда в офис пришёл Валера. Пьяно улыбнувшись Мите, и подмигнув, он направился к Оксане. Оксана переобувалась, отодвинув кресло к стене.
Увидев мужа, встала и пошла навстречу – Ты что? Тебе же Ромку забирать из садика!
- Окссан! – пьяно качнувшись, и оперевшись о стол, Валера опустился в кресло.
- Ты что делаешь, Валера? У меня через полчаса встреча с генеральным опытного завода. И перенести я не могу. Я три недели ждала этой встречи.
- Дааа – Валера махнул рукой – Бборька заберёт – он поднял голову, и она сильно качнулась назад – А ты езжай – он мотнул головой – езжай на переговоры.
- Твой братец приставал ко мне в прошлый раз! – чуть ли не выкрикнула Оксана.
Митя слушал, стараясь не смотреть в их сторону.
Поражало, что Оксана говорила громко, совершенно не обращая внимания на сотрудников в офисе. Собственно, из сотрудников, в офисе было двое (не считая Мити): Таня и Костя. Они, сразу же, выключив компы, стали одеваться. Попрощались и ушли.
Оксана пошла к туалету, и Валера, резко отодвинув кресло, пошёл за ней.
- А ты куда?
- А ччё? – Валера опёрся о стену – Я тоже хочу.
Они зашли в туалет, и через пару секунд, что-то, с грохотом, упало и покатилось.
Через полминуты Оксана вышла, оправляя юбку, и стала одеваться, заглядывая в зеркало.
Через минуту вышел Валера, и пройдя к столу Оксаны, плюхнулся в кресло и откинулся на спинку.
Оксана подошла к Мите и улыбнулась – Митя, ты меня извини.
- Мне дождаться тебя, Оксан?
- Митя, мне так неудобно … если ты не можешь, я закрою его здесь … он всё равно сейчас уснёт …
Они посмотрели в сторону Валеры. Он спал, откинувшись в кресле.
Оксана пошла к столу – Надо сдвинуть кресло, чтобы он не свалился.
Митя шёл следом.
Они сдвинули кресло, со спящим Валерой, в угол. Митя удивился, насколько тяжёл оказался Валера. Да, он был высок. Но не выглядел массивным.
- Митя – Оксана, виновато улыбаясь, заглядывала в глаза – Митя, ты правда никуда не спешишь?
- Оксан, я дождусь тебя.
- Митя – она коснулась пальчиками его груди – я постараюсь быстро. Пойдём, ты закроешься.
Оксана уехала.
Валера спал, посапывая.
Митя зашёл в туалет и осмотрелся. Но ничего, что могло бы грохнуться и покатиться, он не увидел.
Закрыв программу, вышел в интернет и стал читать новости. Потом, через поисковик, нашёл фильм «Джиперс Криперс 2», который уже давно хотел посмотреть.
Глянул время на мониторе - 18:17. Прошло уже двадцать две минуты, как Оксана уехала.
Он смотрел фильм, изредка бросая взгляды в сторону спящего Валеры. Фильм дошёл до середины, когда подъехала Оксана. Он увидел её, когда она подошла дверям, и помахала ему рукой. И двойные двери, и тамбур имели остекление.
- Ну вот и я. Пришлось наврать генеральному, что у меня сегодня ещё одна неотложная встреча - Оксана прошла в офис, на ходу снимая плащ - Митя, я быстро – и зашла в туалет, не заперев дверь.
Митя выключил комп.
Оксана вышла из туалета – Митя, ты поможешь мне довести его и посадить в машину?
- Да-да.
Оксана надела плащ, и они довели, бормочущего, но не открывшего глаза, Валеру до авто.
То ли это было уже не в первый раз? Но Валера ноги переставлял. Митя, обнимавший Валеру за талию, понял, что если бы мужчина был в полной отключке, вдвоём с Оксаной они бы его не довели до машины.
Оксана захлопнула дверь – Митя, мне надо поставить офис на сигнализацию.
- Да, Оксан.
Она вернулась в офис, и через полминуты свет погас. Осталось только дежурное освещение. Она вышла, заперла двери, подошла к Мите и закурила. Митя, молча, стоял рядом.
- Митя, я не смогу довести его до подъезда. Борьку не хочу просить. Опять начнёт приставать. Митя, прости …
- Оксан, я помогу.
Она нервно курила, отводя глаза в сторону.
Видимо Валеру укачало, пока они ехали. Он даже не забормотал, когда они тянули его из салона на улицу. До подъезда было шагов пятнадцать, но Митя вспотел и ноги подрагивали от напряжения.
В лифте Валера сидел, прислонившись к стенке.
Третий этаж. Они выволокли Валеру на площадку. Оксана дважды нажала кнопку звонка. Дверь открылась сразу, как будто Борис ждал их в прихожей.
– Боря, помоги Мите дотащить его до спальни. Ромка спит?
- Нет, тебя ждёт.
Она вошла в прихожую, и разувшись, ушла куда-то вглубь квартиры.
Квартира показалась Мите огромной: ванна, два туалета, кухня, площадью как зал его квартиры, гостиная, зал и несколько комнат.
Борис знал, которая из комнат спальня Валеры. Они втащили его в прихожую и уволокли в комнату. Свет был включен и Борис, присев, снял с Валеры обувь и вышел.
Митя обвёл взглядом комнату. Помимо двери из коридора, была ещё одна дверь, в стене справа.
Вошла Оксана – Там Ромкина спальня. Она между нашими - помолчала, и добавила – Мы спим отдельно.
- «Зачем эти подробности семейной жизни?» - удивился Митя.
- Надо ему подушку подложить - она взяла с кровати подушку и, присев над мужем, подсунула под голову.
Валера спал.
Вернулся Борис – Оксан, я помогу раздеть и уложить на кровать.
- Нет Боря, спасибо – Оксана выпрямилась – Ты иди. Раздену сама. Спать будет на полу.
- Дмитрий Юрьевич, вас подвезти?
- Нет. Митя отдохнёт немного, выпьет кофе и сам доедет. Митя, я провожу Бориса. Идём.
Они вышли, и Оксана прикрыла дверь в комнату.
Митя стоял и прислушивался.
Через полминуты хлопнула входная дверь, провернулся ключ в замке и всё стихло.
Вошла Оксана – Кофе?
- Да. Но сначала руки помыть … и в туалет.
- Туалет там, в коридорчике.
Митя вышел из комнаты. Туалетов было два и один заперт. Митя открыл дверь, и пошарив рукой по кафелю стены, щёлкнул выключателем. Это был туалет Оксаны. Рядом с унитазом биде. Он поссал, трогая и разминая член, и ощутил лёгкий озноб. Такое состояние, всегда, предшествовало сексу - «Какой, нахер, секс?!» - хмыкнул Митя.
Вымыл руки, выключил свет и вышел.
Он прислушался. В квартире было тихо, только чуть слышно шумел холодильник на кухне.
- Митя! – Оксана вышла из комнаты мужа – Митя, ты меня извини, пожалуйста. Мне так неловко …
- Оксана, ну что ты?
- Митя, ты поможешь мне?
Он подошёл. Без каблуков Оксана была выше его. Но уже не так заметно.
– Митя, у меня после родов швы так и не рассосались. Мне нельзя ничего поднимать, тяжелее пяти килограмм - она отвела взгляд, вздохнула и добавила – Поможешь снять с него брюки? - вздохнула ещё раз, словно набираясь храбрости – Он может описаться.
Теперь и Митя ощутил неловкость ситуации – «Блядь! Раздевать пьяного мужика …»
И ответил – Помогу, Оксан.
Они зашли в комнату и присели на корточки рядом с Валерой. Оксана, стоя на коленях над мужем, расстегнула ремень, ширинку и пуговицу – Надо перевернуть его на живот. Так легче будет стянуть.
Митя подсунул руки под спину Валеры, и перекатил его на живот. Голова Валеры уткнулась носом в ковёр.
Оксана взяла подушку и подложила мужу под голову - Помоги. Приподними немного - она взялась руками за пояс брюк.
Митя обхватил бока Валеры выше брюк, и потянул вверх. Оксана дёрнула, и брюки стянулись.
Вместе с трусами.
Митя смотрел на голую жопу мужчины, и стыдясь произошедшего, не поднимал глаз.
- Митя … - с голосом Оксаны что-то произошло. Но он не мог понять, что? - Митя, трахни его …

 

[SIMVOLRODA]

Смешная история (продолжение)
Эпизод пятый
Происходящее было настолько ирреально, что Митя даже не удивился.
Он поднял глаза. И только теперь заметил, что Оксана успела переодеться. На ней был халатик, запахнутый и затянутый поясом.
- Митя – он так и не смог понять, что изменилось в её голосе – Митя, его запои, приставания братца – её голос дрогнул и в глазах заблестели слёзы – Митя, я так устала от этого. Мне так противно всё это. Митя, я не могу ничего сделать. Не могу выгнать. Не могу развестись. Из-за Ромки. Он так любит его. Митя, трахни его – Оксана говорила, перескакивая с одного на другое – Митя, ради меня – она прижала руки к груди – Митя, я хоть как-то почувствую себя отмщённой. Митя, я понимаю. Но … Потом ты трахнешь меня.
Митя слушал, и ничего не слышал. Но когда она сказала - «потом ты трахнешь меня» - его словно включили. Оцепенение спало, и знакомая дрожь в теле напомнила о том, о чём он подумал в туалете Оксаны.
Оксана встала, и развязав поясок, распахнула халатик – Митя, я знаю: ты хочешь меня. Я видела, как ты на меня смотрел – она провела пальчиком по приплющенным волосам, раздвигая их и губы.
Митя, словно завороженный, смотрел на щель и розовые гимены, и чернеющую дырочку входа во влагалище.
- Митя – она повернулась, слегка наклонилась и подтянула полы халатика, оголяя попку. Повернув головку к нему, и улыбаясь, Оксана продекламировала
- Раздвинув ноги, встану наклонившись,
И ягодицы разведу руками ...
она развела ягодицы пальчиками, и Митю затрясло при виде пигментированного колечка ануса
– И улыбнусь я, губки слиплись,
И ты прильнёшь, к губам губами …
Это были первые строки его стихотворения «Буду ебать тебя в жопу милая» из сборника порно-стихов «Угол падения».
- Митя – она все ещё стояла в позе - трахнешь меня, как захочешь, и куда захочешь.
Оксана повернулась, и опустилась перед ним на колени - Или я могу тебя трахнуть - она взяла в рот два пальчика, и обслюнявила их - Трахни его, Митя - её руки расстёгивали ремень его брюк – Митя встань, мне неудобно.
Он встал, и она тронула ручкой возбудившийся член.
- Ты хочешь меня, Митя - она расстегнула ремень, пуговицу и ширинку - я знаю - она потянула брюки и они свалились – я знаю, ты хочешь меня насиловать - она стягивала плавки - Митя, ты изнасилуешь меня – она стянула плавки и провела пальчиком по члену - Митя, ты сделаешь со мной, что захочешь - она мяла яички - Трахни его, Митя.

Он имел опыт анального секса. Несколько раз, с женой. Ощущения были настолько яркие, что Митя, только этого, после этого, и хотел.
Но Таня сказала - Нет! – как отрезала.
И с того дня, анал, стал пределом мечтаний, и диких, по силе переживаний, видений и порно-фантазий.
Себя Митя считал стопроцентным гетеросексуалом, и к гомо относился негативно. Именно, негативно. И всё. Он никогда не был сторонником крайних мер.
А однажды, когда в очередной раз, в стране поднялась шумиха из-за какой-то публичной акции секс-меньшинств, Митя вдруг ясно осознал, что все люди андрогины. Все люди – бисексуалы.
Вот какое объяснение, этой мысли, он нашёл. Каждый человек несёт в себе хромосомный набор двух родителей. А значит и двух начал: мужского и женского. А значит, мы только внешне мужчины и женщины. А по сути - андрогины. Каким бы брутальным ни был мужик, он несёт в себе и женское, и мужское. Какой бы хрупкой ни была девушка, она несёт в себе и мужское, и женское. Иногда, Таня, лаская его пальчиками, проводила по промежности и касалась ануса. Митю передёргивало от мурашек, разбегающихся от точки касания. Он намекал на анал, но Таня отвечала — Голубятня. Хочешь, чтобы тебя трахнули в жопу? Иди найди, тебя трахнут.
- Я не хочу, чтобы меня трахнул другой мужик. Даже мысль об этом противна. Я хочу, чтобы меня трахнула женщина. Чтобы трахнула ты.
- Голубятня – отмахивалась Таня.

Оксана, продолжая поглаживать его член и щупая яички, смотрела снизу-вверх. Халатик не скрывал обнажённое тело, и Митя видел её груди, маленькие и неразвитые, как у девочки. Он увидел её животик, пупок и бугорок лобка. Он видел её попку, маленькую и аккуратную, и возбуждался, ощущая, как кровь раздувает пещеристые тела, превращая плоть в камень.
- Ого! - Оксана сжимала член и совершала медленные фрикции - Я знаю о чём ты сейчас думаешь. Ты думаешь, почему нельзя просто дать? Зачем трахать Валеру? Митя, если ты его трахнешь, то я испытаю удовлетворение. Удовлетворение, от его позора - Оксана гладила член - Митя, трахни его.
Он опустился на колени.
Стоя перед ним, и сжимая член, Оксана смотрела в его глаза - Ты трахнешь его? - её губы шевелились, но голоса он не слышал.
Митя погружался в её зрачки — Да.
Она разжала кулачок и отодвинулась - Митя - Оксана потянулась к столу, и полы халата разошлись.
Он увидел её ножки, тонкие и худенькие – «Закинет на тебя свои ходули и заставит жопу лизать» - «Я бы с наслаждением вылизал твою жопу, лишь бы …»
- Митя, можно я буду снимать на камеру, как ты его трахнешь?
Ему было уже всё равно - Можно.
Она смотрела на Митю. Митя смотрел на голую жопу Валеры.
- Презерватив? – она потянулась к тумбочке, и Митя увидел её худенькие ножки, пилотку - Я сама - Оксана оторвала от пачки один, разорвала упаковку, и держа за пипку, нахлобучила на залупу его члена и раскатала валик - А его смажу - она выдавила гель на палец, и раздвинув мужу ягодицы, смазала анус
- А если проснётся?
Оксана положила лубрикант на ковёр - По нему ходить можно. Не проснётся - взяла камеру и включила - Митя, я снимаю.
Он увидел себя в зеркале, на коленях, с торчащим членом в презервативе. Митя подвинулся к Валере, и встал над ним. Оксана снимала. Он отогнул член, и наклоняясь, ткнулся в анус. Замер на мгновение, и вдавил залупу. Задержался ещё на мгновение, вдохнул и погрузил член, коснувшись ягодицами его ног. Валера даже не шелохнулся. И Митя, опёршись на руки, стал медленно трахать его в жопу.
Ощущения, от проникновения и фрикций, ничем не отличались от ощущений анального секса с женой. Но эмоционально, всё было совсем по-другому. Он не испытал, к удивлению, гадливости. Но и того похотливого озноба, от которого бросало в дрожь, когда он трахал в попу жену, тоже не испытал. Видимо из-за этого, последнего, он трахал Валеру до излияния значительно дольше, чем это длилось у него с женой. Но когда сперма изливалась, пульсируя уретрой, его передёрнуло точно также, как и над женой.
Митя вытянул член из жопы Валеры и слез с него.
Оксана поставила камеру на пол и склонившись к Мите, стала сворачивать валик презерватива, и сняла его.
Член стоял!
- Изнасилуешь меня на кровати? - Оксана скинула халатик, встала, и подойдя к кровати, легла
Он перешагнул через Валеру и лёг на неё. Она сдвинула ноги, и упёрлась кулачками в его грудь, пытаясь оттолкнуть. Митя, заводясь похотью и криво улыбаясь, стиснул её ручки, легко раздвинул и прижал. Грубо, причиняя боль, вдавил колено между ног Оксаны. Она поморщилась и закусила губу, но терпела. Он вдавил второе колено, между её худеньких ножек, и раздвинул их, ткнувшись членом в лобок. Её глаза потемнели, зрачки расширялись, Действо переходило грань игры, и Оксане становилось страшно. Дёрнув головой, попыталась укусить Митю. Но он отшатнулся, и вошёл в неё. Оксана обмякла, и Митя трахал её, резко засаживая член во влагалище.
- Митя!
Он замер.
- Митя, ты хочешь мою попку?
Митя вытащил член из Оксаны и сел – Да.
- Митя, я дам. Только в попку не надо насиловать - она села, и встала с кровати - И трахни меня в попку над ним.
Митю уже нечем было удивить, а желание, засунуть и кончить Оксане в жопу, было так велико, что он спрыгнул с кровати и шагнул к Валере.
Оксана встала на колени - Давай повернём его на спину. Я хочу, чтобы твоя жопа была над его головой.
Они перекатили Валеру на спину. Оксана встала над мужем раком и опустила попу, почти коснувшись его носа. Митя опустился на колени и положил ладони на её попку. Попка была такой маленькой, что он мог накрыть её одной ладонью.
- «Как у девочки» - но табу не сработало. Перед ним была попа взрослой женщины, и Митя, склонившись, стал лизать ложбинку, и пускать слюну, смачивая анус.
Оксана потянулась и включила камеру, стоящую сбоку от них на ковре - Я хочу и это снять.
Мите, завороженному дыханием ануса, было не до камеры. Колечко ануса то сжималось, то чуть расширялось, и от этого казалось, что анус дышит. И это возбуждало до исступления, до дикого состояния, на грани безумия. Митя ласкал анус пальцем, обводя его и легонько тыча кончиком, и закрыв глаза, вдавил палец.
Оксана чуть приподняла попку - Ты делаешь мне очень приятно, я завожусь.
И двигала попой в стороны, и сверху вниз, касаясь лобком лица Валеры.
Митя не мог больше терпеть, и сжал её бёдра. Большими пальцами он разводил ягодицы, а средними пальцами доставал до губ её пилотки. Он прижал залупу к анусу и медленно, одним протяжным движением, погрузил в попу. И почувствовал, как его мошонка шоркнулась по губам Валеры. Это было неприятно и отвлекало. Но Оксана так агрессивно двигала попой, насаживаясь, что …
Мите показалось, что его яйца лизнули - «По губам, что ли?» - не прекращая фрикции, он приподнял её попку.
- Нет-нет, Митя! - Оксана опустила попку на лицо мужа - Я хочу, чтобы твои яйца, и твоя жопа шоркались по его лицу. Мне это доставляет удовольствиеаах!
Митя резко засадил.
- Ааах — Митя-ааах-Митя осторожнеаах!
Митя и правда разошёлся, чувствуя приближение оргазма.
- Дааа Митя! Дааа! Ещёоо! Ещёооох! Аааа … Аааа …
И Митя кончил.
- Митя ещё! Ещё, Миитя!
И он трахал Оксану. Минуты через три её ножки разъехались, и она опустилась на мужа.
Митя оделся. А Оксана так и лежала. Жопой кверху.
Взяв камеру, выключила и поднялась. Накинула халатик и запахнулась. Подняла с ковра презерватив - Кофе будешь?
Митя помотал головой – Нет, Оксан. Я пойду. Сейчас Таня начнёт звонить.
Он поискал глазами часы, но не увидел.
Оксана наклонилась к мужу, и взяв правую руку, повернула - Полвосьмого. Ну хорошо. Я провожу.
Они вышли в прихожую. Митя обулся, надел курточку и взялся за ручку. Оксана повернула ключ - Я потом сброшу тебе видео – она улыбалась.
- Да. Только без эпизода с Валерой. До свидания.
Он открыл дверь и вышел на площадку.
Оксана улыбнулась – До свидания – и закрыла дверь.

 

[SIMVOLRODA]

Смешная история (окончание)
Эпизод шестой Последний
Он вышел из подъезда и позвонила Таня.
- Ты где?
- Тань, я на остановку иду.
- Чё сегодня так долго?
- По работе, Тань.
- Ладно, дома расскажешь. Ты по пути зайди в магазин: у нас хлеба нет, молока купи и масло сливочное. Деньги есть? Хватит?
- Да Тань, хватит.
- Ну давай, жду.
Когда он вошёл и разулся, Таня, не выходя из зала, сказала – Ты поужинай сам, там всё приготовлено. Я кино смотрю. Меня позовёшь, когда чай будешь пить.
Он поужинал и заварил чай.
- Таань, чай!
- Принеси сюда.
- Тебе с чем, конфеты или сахар?
- Сахару. Две ложки.
Он отнёс Тане чай.
- Ты почему не переоделся?
- Да я хочу помыться, полежать в ванне.
- Ну ладно, я после тебя. Всё нормально?
- Да, Тань.
- Ты какой-то не такой сегодня – Таня всматривалась в Митю – какой-то умиротворённый. Ладно – она включила звук – иди пей чай, остынет.
Ночью он долго не мог уснуть, вспоминая и прокручивая эпизоды произошедшего у Оксаны. Тронул член, но желания, дрочить, не было и Митя закрыл глаза.
Суббота прошла как обычно.
Он несколько раз заходил в почту, но от Оксаны ничего не было.
Днём позвонила сестра Тани и пригласила в гости.
Таня засобиралась, но Митя отказался.
- Ладно, отдыхай тут без меня, а я поеду. С ночёвкой. Ты допоздна не сиди за компом. Ладно, иди ко мне
Митя подошёл к Тане, она прижала его и чмокнула – Закройся!
Митя остался один.
Он взял телефон и нашёл в контактах Оксану. Но позвонить так и не решился.
Сел за комп и открыл незаконченный роман. Долго сидел перед монитором с застывшим взглядом. Поймав себя на том, что вспоминает, как насиловал Оксану, Митя закрыл ворд.
Встал и прошёлся по квартире.
- Да что такое? – вслух возмутился он – Зачем она мне, или зачем я ей? У неё бизнес, семья … у меня Таня … надо увольняться, не моё это.
Он до трёх часов смотрел фильмы, лёг и сразу заснул.
Днём, в воскресенье, позвонила Таня - Ты как там?
- Да всё хорошо, Тань.
- Чё делаешь?
- Ничего.
- Ты это, не жди меня сегодня. Я завтра приеду. И завтра не жди, не опаздывай на работу. У тебя всё нормально? Ты какой-то неразговорчивый с пятницы. Митя, ну ладно, у меня на телефоне денег мало. Ты мне так и не положил.
- Положу, Тань.
- Ладно, пока. До завтра.
Он сходил прогулялся и мысли развеялись.
Пришёл и включил комп, зашёл в почту.
От Оксаны было сообщение.
Митя, чувствуя нарастающий озноб, открыл сообщение
«Митя, здравствуй. К сообщению прикреплён файл видео. Митя, я хочу попросить у тебя прощения. Ты поймёшь, за что, когда просмотришь видео. Митя, я ничего не буду объяснять, ты догадаешься сам. Я только хочу попросить тебя, если ты напишешь об этом рассказ (теперь у тебя есть фактура) измени наши имена, измени название фирмы. И пусть, у меня, будет ребёнок. Пусть это будет мальчик, трёх-пяти лет. Ромка. Митя, прости меня. Мне нравится, как ты пишешь, и я не покривила душой, назвав тебя талантливым. Митя, если ты не захочешь больше работать в фирме … Митя, мне будет очень жаль …».
Холодный пот стекал из-под мышек, когда он скопировал на рабочий стол видео.
Распаковал и увидел три видеофайла.
- Откуда три? Она же …
Митя открыл первый файл.
Она ничего не вырезала. И Митя смотрел, теперь со стороны, как всё происходило. Он взял наушники и замер. Ткнул «стоп», вернул немного назад, «пуск». Стоп!
Митя смотрел, и не верил своим глазам. В зеркале, видимо Оксана специально подняла камеру, когда он отрешённо трахал Валеру, в зеркале было отражение Бориса, стоящего в дверях, с телефоном в руках!
Он тоже снимал. Сзади.
- Так вот почему заперт был туалет. Ссука! Ты, блядь, не выпроводила его, а спрятала в туалете. Бляадь-блядь-блядь! – матерился Митя.
Стало понятно, откуда третий файл видео, и что там.
Но он всё же открыл его и просмотрел.
И холодный пот опять заструился из-под мышек, когда он дошёл до того места, где ему показалось, что его яйца лизнули.
Ему не показалось!
Валера лежал под ним, под его жопой, с открытыми глазами, улыбался и высовывал кончик языка. И Митины яйца, болтаясь при ебле, задевали язык мужика, лежащего под его жопой!
Немного успокоившись, продолжил просмотр. Ему было интересно, насколько натурально будет выглядеть изнасилование.
Но оказалось, что не только Борис снимал, и смотрел.
Валера, приподняв и повернув голову, с улыбкой пялился на кровать, где Митя, с ненасытной жадностью, насиловал его жену!
- Фуууу! – выдохнул Митя, досмотрев.
Он удалил видео с рабочего стола. Сообщение переслал на другой почтовый ящик, и удалил в этом. Его ещё долго било мелкой дрожью. Но успокоившись, он даже улыбнулся - Фактура. Вот сука!

В понедельник ехал на работу и думал, как будет смотреть в глаза Оксане. Здороваться. Как будет здороваться с ним Борис.
Он приехал рано. В офисе была только Таня.
Митя написал заявление, сегодняшним днём, без отработки. Отдал Тане.
- Вы увольняетесь, Дмитрий Юрьевич? – удивилась Таня.
Митя качнул головой.
- Но я не смогу отдать трудовую, пока заявление не подпишет Оксана Дмитриевна. И расчёт в течение недели, и на карточку.
Митя качнул головой – До свидания, Таня.

Он открыл дверь и столкнулся с женой.
- Ты что? – удивилась она – Да что случилось, Митя?
- Таня, я уволился. Ну не могу я втюхивать людям программу, в которой вижу недостатки по сравнению с другими, подобными. Не моё это.
Таня, встревоженная видом мужа, передохнула и улыбнулась – И ты из-за этого так переживал, дурачок?
Митя кивнул. Это была правда, но не вся.
- Да ладно, забудь. Найдёшь работу. Дай я тебя поцелую – она привстала на цыпочках, сжала его лицо в ладонях, притянула и поцеловала - Иди отдыхай, кино посмотри. А я приду с работы, поставишь тесто на пирожки. Хочу пирожков с капустой. Да, тебе привет от Жуковых. Ну пока.
Таня ушла на работу.
Вечером позвонила Оксана – Митя, здравствуй. Всё-таки увольняешься. Я подписала заявление без отработки. Трудовую можешь забрать, когда тебе будет удобно. Завтра меня на работе не будет. Деньги, долг по зарплате, сброшу на неделе Митя, если ты напишешь рассказ, то я хотела бы быть первым читателем. Прости меня, ещё раз - и отключилась.

Прошло полгода.
Как-то вечером, сидя перед монитором и просматривая файлы в папке «Проза», Митя наткнулся на текстовый файл без названия. Он хотел удалить, но что-то шевельнулось в подсознании, и он открыл его.
Митя смотрел на чистый лист, а из памяти всплыло - Фактура.
Митя улыбнулся, и напечатал
Смешная история
Замер, всматриваясь в монитор, и
Эпизод первый
- Я слышала эту историю! - она затормозила, свернув на обочину …

Послесловие
Он написал рассказ и сбросил Оксане.
Она ответила на следующий день, сообщением на почту:
Митя, здравствуй. Я два раза прочла рассказ и читаю снова. Митя, я кончила, и вся теку … ты написал так, как я хотела, и описал всё, как я и представляла. Митя, я обожаю тебя. Митя, если захочешь кого-нибудь изнасиловать, звони мне. Я отдамся с радостью! Валера не против. Подглядывать и снимать на камеру никто не будет. Я обещаю.
Твоя … Оксана, (по)читательница и секс-рабыня!

З.Ы. Смешная история

Я не смогу рассказать так, как рассказывал дядька. Я хохотал до коликов.
У дядьки заболел живот, и он пошёл к терапевту. Дядька жил в деревне, работал на ЗИЛке. Терапевт, замерив температуру и давление, спросила, что беспокоит? Уложила дядьку на кушетку и прощупала живот. Одевайтесь. Подозрение на гастрит. Я выписываю вам направление на зондирование: нужно сдать желудочный сок на анализ. Она протянула ему бумажку: завтра, к девяти утра, к одиннадцатому кабинету. С собой возьмёте пелёнку и полотенце. Вечером, после девяти, ничего не есть. С утра можно стакан воды и всё.
Утром, без пяти девять, он подошёл к 11 кабинету. У кабинета стояла женщина.
- За вами?
-Да они вызывают.
Дядька глянул на часы: без двух.
Приоткрылась дверь и выглянула медсестра - Савельев
-Я
- Направление – она взяла бумажку – Пелёнка и полотенце?
- Вот
- Заходите - она открыла дверь и дядька зашёл
Медсестра, направляясь к столу у окна, бросила на ходу – Проходите на свободную кушетку
Дядька обводил взглядом кабинет, и у него отвисала челюсть. Вдоль стен стояли кушетки, разделённые перегородками. На кушетках лежали и сидели мужчины и женщины. Те, что лежали, давясь, икая и рыгая, красные, как раки, все в слезах, слюнях и соплях, пытались заглотить резиновый шланг, толщиной с мизинец! Те, что сидели, тоже красные, как раки, вытирали полотенцами лица от слёз, соплей и слюней и, с ужасом, глядя на шланг, зажатый в кулаке, громко икали.
Дядька закрыл рот и сглотнул комок, чувствуя, как подпирает тошнота
- Савельев – обернулась медсестра – Проходите на свободную кушетку.
Дядька икнул и чувствуя, что его сейчас стошнит, выскочил из кабинета и рванул.
Живот, у дядьки, с тех пор не болел!
27.10.16 Отредактировано 21.01.22

 

[SIMVOLRODA]

ДОМИК В КРЫМУ
Написано по заказу, идея Count Raven
- Присмотришь, Таня? – отдавая ключ от квартиры соседке по площадке, Тамара Петровна нажала кнопку вызова лифта.
- Не беспокойся, Тамара, всё будет в порядке.
В лифте пришло сообщение на сотовый: «белая Тойота, номер 479, ожидает».
Она вышла на крыльцо. Такси уже стояло у подъезда.
- На вокзал? - уточнил водитель
Через сорок минут, Тамара Петровна Вагина, дородная, в возрасте, женщина, вышла на посадочную платформу к поезду 229И, Северобайкальск-Анапа.
Поезд дёрнулся, лязг сцепок прошёлся, как падающие домино, от первого вагона к последнему, и замер.
- «Объявляется посадка на поезд 229И Северобайкальск-Анапа. Поезд стоит на первом пути от перрона. Стоянка поезда тридцать минут».
Вагон был переделан в купейный из плацкартного. Кондиционеров не было.
Туалет убирали раз в сутки. Проводник – амёба (!): то ли по характеру, то ли от усталости.
Тамара прошла в своё купе.
Никого!
Поезд через Омск шёл транзитом, купе пустое, но билет ей почему-то продали на верхнее место. До Челябинска было сносно. Но за Уралом стало жарко и даже душно.
В Челябинске они и подсели.
Стоянка поезда пятьдесят три минуты и Тамара, выждав, когда пройдут подсевшие пассажиры и шляющиеся по вагонам, взяла сумочку с документами, сотовым, кредиткой и наличкой, и вышла подышать на перрон.
Местное время близилось к полуночи. Перекликались диспетчеры. Постукивая молоточком по колёсам, и переговариваясь через микрофон, закреплённый на комбезе, вдоль состава прошёл железнодорожник. Кого-то встречали, кого-то провожали. За вокзалом ворочался город, укладываясь на ночь. Амёбная проводница проверяла билеты. Ночная прохлада приятно освежала и Тамара закурила.
Три молодых человека, примерно одного возраста, не старше двадцати пяти лет. Двое одного роста и чуть повыше Тамары. Тамара была крупная женщина: 148-134-150 и ростовку одежды выбирала 176-182 см. Когда-то жгучая брюнетка, она огорчилась, увидев в первый раз блеснувшую седину и каждое утро, высматривая перед зеркалом, безжалостно вырывала.
Но Сергей ушёл к другой, и постепенно, Тамара стала трёхцветной масти, как говорят. К вороному и седому добавилось рыжее. Когда-то жгучая брюнетка, была и жгучая красавица. Красота осталась, но … Увяла. Губ она не красила, глаз не подводила, морщинки кремами не сглаживала. И только зелёные глаза не выцвели, не потускнели.
Если бы портрет с неё, в молодости, писал Кустодиев, назвал бы картину - «Сибирская Кармен». А в наше время, его «Сибирскую Кармен», назвали бы — Кустодиевской.
А кому этого мало; «Купчиха за чаем», через четверть века.
Влад русый, Стас шатен, а Вовка блондин. Вовку вообще можно было принять за пацана, если бы не аккуратно постриженные франтоватые усики, придававшие ему вес.
Влад и Вовка сероглазые, гладко выбритые. Стас носил трёхдневную щетину, немного скрашивавшую угрюмость. Глаза Стас скрывал за тонированными очками. Все трое подтянуты. Стас медлителен, молчалив и задумчив, и изредка чему-то улыбался, Вовка подвижный и юркий, Влад солидный.
Тамаре парни понравились. Особенно Влад, такой учтивый и корректный. И заводила.
Они поздоровались, а когда Тамара хотела положить свою постель на верхнюю полку, Влад остановил её – Не надо. Оставьте. Я лягу на ваше место.
- А у тебя тоже наверху – встрял Вовка.
- И у тебя – бросил Влад и шагнул к дверям – Быстро, освободили купе!
Тамара улыбалась, разбирая постель. Тамара улыбалась, когда легла и накрылась покрывалом … В купе постучали – Да-да – не в силах сдержать улыбку, ответила она и закрыла глаза.
Когда поезд тронулся, зашла амёба, и проверив ещё раз билеты, выдала парням постель.
Видимо Влад что-то сказал друзьям. Они молча застелили постель, и молча улеглись.
Парни ехали в Крым. Влад тоже курил и выходил с Тамарой в тамбур.
Дымок, то свиваясь, то рассеиваясь, тянулся в открытую форточку и его аромат, слегка отвлекал от вони из туалета. Здесь они и разговорились.
Влад был рассудителен, раскрепощён, и через несколько минут Тамаре стало казаться, что они давно знакомы. И разницу в возрасте, почти двадцать семь лет, она, к удивлению, перестала ощущать.
- Мы в Крым. Позагорать, отдохнуть, расслабиться. Челябинск город металлургов и город, который смог.
Тамара смотрела на Влада, ожидая продолжения …
- Челябинские мужики настолько суровы, что курят прямо из труб металлургического завода - подражая голосу за кадром из «Нашей Раши», проговорил Влад.
- Аа – догадалась Тамара – Смог, в смысле дым.
Влад, затушив окурок и сложив руки на груди, спросил – А вы, Тамара Петровна, куда путь держите? Если не секрет, конечно – и улыбнулся
- Тоже в Крым. Домик там у меня. Вам бы надо чуть попозже, на пару недель.
- На заводе отпуск по расписанию и там не спрашивают, когда тебе удобнее. А вы работаете или …
Влад замолчал, и Тамара оценила его тактичность – Я учитель. Правда сейчас уроки не веду. Уже третий год завучем. Могла на пенсию уйти три года назад, но в департаменте предложили должность, и я осталась. Я до Анапы. До Симферополя на автобусе. Потом до Сак, тоже на автобусе. А от Сак до Новофёдоровки ходят маршрутки через полчаса. Вот там, в Новофёдоровке, на улице Ореховой, почти как у Антонова, мой домик. До берега семьсот метров. До берега Чёрного моря – добавила она.
- Мы тоже до Анапы, и тоже до Симферополя. А куда двинуть дальше, ещё не решили.
Открылась дверь, и Вовка со Стасом вышли в тамбур.
- Мы в ресторан. Вам купить чего-нибудь вкусненького, Тамара Петровна?
- Нет, Вова. Не надо
- Мороженое, Тамара Петровна?
- Да они ходят по вагонам. Ну хорошо-хорошо, купи Вова. Спасибо.
Стас и Влад переглянулись, и они ушли.
Никто не знает, почему в поездах так легко открыться случайному попутчику и рассказать столько и такое.
- А вы одна будете загорать, Тамара Петровна? – спросил Влад, когда они вышли покурить в очередной раз.
Тамара смотрела на кончик сигареты – В Самаре должен позвонить сын. Ой, надо телефон подзарядить - она достала из сумочки сотовый и зарядник – Включи пожалуйста, Влад. Он с семьёй, женой и сыном, должен прилететь в Анапу, и оттуда мы уже вместе.
- А муж? – Влад задал этот вопрос, хотя видел, что Тамара без кольца.
- Муж – Тамара горько усмехнулась, уголки губ опустились, и морщинки стали заметнее – Двадцать лет моталась по гарнизонам … я не виню … знала за кого выхожу … он закончил академию генштаба … в академии его и оставили … преподаёт военную историю … там он с нею и познакомился … не хочу об этом.
- Тамара Петровна, вы меня простите – Влад прижал руку к груди - Чёрт меня дёрнул.
- Да ничего, Влад – и продолжила – Ушёл в чём был. Ничего с собой не взял.
Стоянка в Самаре пятьдесят пять минут и Тамара, захватив сумочку, вышла на перрон.
Наблюдал ли Влад за тем, как она разговаривала с сыном по телефону или случайность, но он вышел из поезда и закурил, когда она, расстроенная, убирала телефон в сумочку.
- Влад, дай сигарету, пожалуйста – сама подошла она, и глубоко затянувшись, отвернулась, скрывая набежавшую слезу. Влад молчал так тактично, что Тамара устыдилась – Извини – повернулась она к нему – Расчувствовалась.
Влад молчал.
- Не прилетят они.
- Почему? Что-то случилось?
- Нет-нет. Так хотелось понянчиться с внуком … Лётчик. Сынок мой, лётчик. Летает на сушке. Сопровождает самолёт президента. Неделю назад ушёл в отпуск, а сегодня с утра отозвали … кто-то из пилотов не прошёл комиссию …
…
Когда приехали в Симферополь, Тамара сама предложила – Влад, мальчики, может быть поедете со мной. Можете остаться в Саках или прямо до Новофёдоровки. До начала сезона ещё недели три, можно совсем недорого снять домик. Посёлок небольшой. Раньше была станица. А если бабка вам не противна … – Тамара кокетничала – поживёте у меня. С вас, как старых знакомых, за постой брать не стану. Домик у меня двухэтажный, места всем хватит. Ну как, Влад? Мальчики?
Вовка расплылся, рот до ушей. Стас был задумчив, в своей манере.
- Тамара Петровна – ответил за всех Влад – А мы принимаем ваше приглашение. Но с одним условием: за постой мы заплатим.
В Саках были в пять часов дня.
Увидев цены в ларьках в гривнах, Влад удивился – А я думал Крымнаш.
- Крымнаш – ответила Тамара – Но не везде перешли на рубли. Украина им уже ни зарплаты, ни пенсии не даёт, а Россия ещё ни то, ни другое. Переходный период.
- Мы гривнами должны платить?
- Нет, берут и гривну и рубль.
Через полчаса они уже шли по улице Ореховой.
- Тут метров триста. Вон мой домик, а вон и море.
Тамара шла налегке, с сумочкой. Её спиннер катил Влад. Участок был огорожен металлическим забором с сеткой. Фруктовый садик, огород, беседка. Банька. Недостроенная. В дальнем углу строение типа М/Ж. И домик. Двухэтажный. На первом этаже кухня, две кладовки и комната, и две на втором этаже.
- Мальчики, вы на втором располагайтесь, я здесь. Сходите искупайтесь, пока я соберу ужин.
Они ушли.
Тамара, распаковав чемодан, разложила вещи по ящикам комода и взялась за приготовление ужина.
Они сидели за столом.
- Что-то на пляже одна малышня, да и вообще никого не видно – Влад посмотрел на Тамару
- Взрослые и ребятишки постарше на заработках. Вернутся к началу сезона. А здесь остались бабки да внуки.
Солнце плавилось в море. Тени растворялись в наступающих сумерках. Жара спадала и с моря тянул лёгкий бриз.
Стас и Вовка ушли на второй этаж.
Тамара и Влад молча курили.
- Спасибо, Тамара Петровна. Схожу – он кивнул в сторону М/Ж – и спать.
- Пойду и я укладываться. Что-то усталость навалилась.
Вернулся Влад – Спокойной ночи, Тамара Петровна.
Ступеньки поскрипывали, пока он поднимался на второй этаж.
Она засыпала с улыбкой на губах, и заснула так крепко, что даже … Приснился Сергей. Он лежал рядом и ласкал её грудь, теребил, как он делал всегда, волосы на лобке, а она трогала и мяла его член - А ты всё переживал - Тамара дёрнулась. Рядом с кроватью стояла Таня, с заведённой за спину левой рукой - Она зачем здесь, Серёженька? – огорчилась Тамара - Посмотри с кем она тебе изменяла – Таня сжимала в руке фаллоимитатор огромных размеров - Оо, дрыхнет старуха - Тамара обмерла, в комнате был ещё кто-то - Притворяется – с язвительной ехидцей ответила Таня, покачивая фаллоимитатором, зажатым в промежности, но почему-то мужским голосом. Тамара проснулась, но глаз не открывала, боясь, что это не сон, а жуткая реальность. Сергей уже лежал на ней и тыкался возбудившимся членом. Тамара открыла глаза и зажмурилась ...
В комнате был включен свет. Членом в неё тыкал Влад!
Это были всё те же парни. И это были другие. Как будто мим провёл рукой по лицу, сменив, гримасой, улыбку.
- Умммым! – зарычала Тамара, пытаясь столкнуть с себя Влада.
- Тихо-тихо – он зажимал рот одной рукой, удерживая другой её руки.
Тамара поразилась, она ещё могла удивляться (!), стальной крепости его мышц и напряжённых сухожилий.
Они были голые, и в ярком свете лампы, она, с предельной резкостью увидела то, на что смотреть стыдилась. Член Влада Тамара ощущала влагалищем, и каждую жилку, и вены с пульсирующей кровью, и каменную твёрдость ствола, и нежную мягкость головки, и валик крайней плоти, трущейся … У Вовки, длинный и сизый, свисал весь перевитый венами, как рука наркомана, перетянутая жгутом. Стас сжимал свой толстый и короткий и … и дрочил! В его жёлтых, он был без очков, глазах плясали бесы. Влад, совершая фрикции, чуть отодвинул руку – Будешь тихо себя вести, мы побалуемся с тобой и уйдём – и снова накрыл рот.
Она закрыла глаза, но Влад, не останавливаясь, легонько ударил по щеке – Открой глаза и смотри.
Тамара смотрела поверх его головы, в потолок и никак не могла отстраниться. Ей казалось, что его член она ощущает каждой клеточкой своего тела. От лобка разбегались мурашки … Секса с мужчиной у неё не было уже более года … Тамара прикусила нижнюю губу, а Влад, подумав что она заводится, стал двигаться резче.
- Влад, давай поставим её раком – периферийное зрение, помимо её воли, увидело Вовкин встающий член. Он наливался кровью, толстел, удлинялся и менял цвет, становясь иссиня-чёрным. Стас дрочил, стоя в той же позе, а через выпяченную нижнюю губу стекала слюна.
Солоноватый привкус и горячая струйка, сбежавшая по подбородку. Она прокусила губу.
Влад закатил глаза, замычал, задёргался и кончил. И опять, она, стенками влагалища и шейкой матки, ощущала прыскающую сперму, пульсации головки и конвульсивные судороги его тела – «О Ббоже!».
Влад слез с неё и убрал руку – Умница, послушная. Не вздумай вякнуть. Теперь ставь её хоть раком, хоть сраком - отошёл и сел в кресло.
Подошёл Вовка и грубовато ткнул в голову – Раком встань, сука – и хмыкнул – Влад, она губу прокусила от удовольствия. Заводная.
Тамара поднялась с кровати, опустилась на колени и встала в позу.
Только теперь они рассмотрели её необъятную жопу.
Ббляаадь! – восхитился Влад – Надо было раком ебать.
Но Вовка, полюбовавшись жопой, и обведя потными и горячими ладошками несколько раз ягодицы и бёдра, встал перед ней на колени и его член, скользнув по волосам, закачался перед носом. Ей казалось, что она видит бег чёрной, венозной крови в переплетающихся, вздувшихся венах. Залупившаяся головка ткнулась в губы, и саднящая боль в прокушенной губе отдалась в висках. Вовка опустил руки на её голову и взялся за уши – Я предпочитаю оральный – и стал проталкивать в рот – И не кусайся. Зубы выбью.
Солоноватый привкус крови мешался с привкусом смегмы, скопившейся под уздечкой, вызывая обильное слюноотделение. Слюна, с кровавыми прожилками, текла изо рта, а Вовка, чуть повернув её голову, тыкал в правую щёку, и она выпячивалась, а головка соскальзывала к горлу. Потом тыкал в левую щёку, а потом, охватив ладонями затылок, протолкнул залупу в горло и толкал дальше. Давясь и рыгая слюнями и соплями, и заливаясь слезами, Тамара, краснея лицом и шеей, мычала, а спазмы выворачивали нутро. Вовка вытащил член из горла, снова потыкал за щеки, и снова толкал в горло, и снова вытаскивал. Когда рвотный судорожный ком подкатывал к горлу, и излившаяся сперма потекла по пищеводу в желудок, Тамару стошнило, едва он вытащил член изо рта.
Вовка отскочил - Ссука! Чуть не обрыгала! – и простынёй вытирал слюни и сопли в паху, и на ногах.
- А я люблю анальный – и Стас, сжимая бёдра, прижался пахом к её жопе.
Влад брезгливо сморщился – У неё жопа грязная. Она ж не подмывалась. Да поди ещё и срать не ходила. Ты бы поставил женщине клизму, Стасик.
- Вообще то с говном даже лучше – Стас сунул палец в жопу Тамаре – смазка не нужна - он вытащил палец с мазлами и приблизил к носу – Парное.
- Фууу, блядь! Стас, поставь ей клизму, противно.
- У тебя клизма есть? – Стас ткнул в жопу пальцем.
- В комоде, в нижнем ящике – Тамара забыла, что ещё там у неё лежало.
Вовка сунулся к комоду – Я! Обожаю ставить клизмы женщинам - выдвинул ящик – Ниххуясе! – присвистнул он и вытащил фаллоимитатор - Вот это даа!
- Да он побольше твоего будет – ухмылялся Стас.
Вовка отложил фаллоимитатор – Ладно, это потом. Вот она! – и достал клизму.
Набрав воды на кухне, наклонился к Тамариной жопе, восхищённо поцокал языком, и введя пипку, выдавил воду. Стас отодвинулся. У Тамары забурчало в животе, но ничего не произошло.
- Давай ещё – сказал Влад.
Вовка выдавил ещё одну и отошёл. Снова забурчало внизу живота, и Тамара почувствовала, как потекло из жопы. Диафрагма сжималась непроизвольно, подчиняясь инстинкту опорожнения и вонючая, желтоватая жижа выплеснулась из утробы с характерными бахающими звуками.
Влад морщился, зажимая нос. Вовка, довольный, улыбался.
- Отодвинься – приказал Стас – Я же не полезу в твою вонючую лужу.
Тамара сдвинулась и Стас, поглаживая крутые бёдра её жопы, стал тыкаться членом в анус. В зажатый, и смоченный водой анус протолкнуть головку не удалось.
- Ссука! Теперь смазка нужна – и Стас, чуть приклонившись, собрал во рту слюну и выплюнул в ложбинку. Размазал и потыкал в анус. Проделал ещё раз и снова ткнулся залупой. Ему пришлось напрягаться, чтобы проникнуть сквозь анальное кольцо. Он сопел, а у Тамары дух перехватило от боли и она, не стерпев, застонала.
- Тащится – Вовка стоял с клизмой в руке.
Сначала было ощущение, что в неё запихивают оглоблю и ей повезло, что у Стаса был короткий. Он засунул весь и кончик залупы коснулся изгиба, где прямая переходит в толстую. Стас замер, наслаждаясь сокращениями сфинктера и потянул назад. Член погружался медленно, преодолевая сопротивление сфинктера, и Тамаре казалось, что жопа вот-вот порвётся. Но через минуту сфинктер ослабил хватку, и Стас засаживал резче, и резче становилась боль, и Тамара стонала.
Стас улыбался, закрыв глаза и замычал, когда кончил. Ещё с полминуты он держал член в её жопе, а сперма всё цыркала и цыркала.
Тамара стояла в позе.
Влад встал – Второй акт! - подошёл к Тамаре и толкнул ногой. Тамара качнулась, колыхнулись груди седьмого размера - Облизывай – он подставил стопу, опираясь пяткой.
Тамара приподняла голову.
- На меня не смотри.
Она лизала, как собачонка, а он поворачивал ногу и так, и этак — Хорошо. Теперь другую.
Слюна кончилась, и она водила шершавым языком, а от напряжения сводило скулы и болело горло. Тамара поперхнулась и закашляла.
Влад убрал ногу - Теперь здесь – он встал над нею, расставив ноги, и захватив за волосы, подтянул к промежности – Жопу. И не смотри на меня.
Тамара вылизывала, тычась носом в мошонку и член, бултыхаясь по голове, скатывался то налево, то направо. К сведённым судорогой скулам и боли в горле, добавилась ноющая боль в затылке и клинило шею.
Стас, стоя сзади, тыкал пяткой ей в жопу. Вовка, опустившись на колени, мял, щупал и гладил её подойники – Для разнообразия. А то скучно ей.
Когда перед глазами пошли жёлтые круги, Влад оттолкнул её.
Стас заставил облизывать ноги, наступая, по очереди, в блевотину.
Вовка измазал свои ноги в жиже и чуть не упал, поскользнувшись, и вызвав гомерический хохот друзей.
Тамара стояла в позе. Вонь блевотины и испражнения от клизмы она не воспринимала. Сознание отключило обоняние. Вдруг забурчало в животе. Громко.
Вовка поднял клизму – Она голодная. Она же срыгнула - шагнул к вонючей луже из кала и воды, и опять, периферийное зрение, против воли, обратило внимание на болтающийся, между ног, член.
Вовка засосал клизмой жижи из лужи – Ну ка! - он повернул её голову, потянув за подбородок и ткнул пипкой в рот. Тамара замычала, мотая головой. Вовка ударил кулаком в лицо – Жри, сука! А то сдохнешь с голодухи – снова ткнул пипку в рот и выдавил содержимое.
Тамара сглотила ни запаха, ни вкуса не ощутив. Мелькнуло только – «Щас вырвет»
Вовка, тоже подумавший так, отодвинулся.
Но ничего не произошло. И Вовка ещё раз засосал клизмой жижи из лужи.
- Ставлю десять против одного: обрыгается – сказал Стас.
- Слопает. Голодная – ответил Влад.
- Посмотрим – сказал Вовка, и выдавил ей в рот содержимое клизмы.
Тамара проглотила …
И ничего!
Вовка проделал процедуру с клизмой и вонючей жижей из лужи на полу ещё трижды.
Тамара не вырыгала!
- А всё – Вовка развёл руками и бросил клизму.
- Может скормим ей кусочек её мяса? – предложил Стас, и в его глазах заплясали жёлтые бесы.
- Цыц, извращенец! – бросил Влад — Всё, надо уходить. Светает. Идите одевайтесь. Потом я.
Они вышли из комнаты.
Влад вытер Тамаре лицо какой-то тряпкой. Потрепал муньку и что-то сказал.
Но слов она не слышала, только видела, как шевелятся губы.
Он выключил свет и вышел.
….
Они ушли с восходом солнца.
…
Что она испытывала? Какие эмоции?
Стыд? Стыдливость длится две-три минуты, а потом притупляется и подавляется. Ненависть? Не было.
Опустошённость?
- «Какая опустошённость? Тебя наполнили во все дыры. Ты полноценная»
Над кем изгалялся внутренний голос? Видимо над собой. Тамара лежала совершенно безучастная, и смотрела на потолок, на солнечный зайчик, словно крадущийся – «Надо бы покрасить …» - она шевельнула пальцами и что-то задела.
Это был фаллоимитатор. Тамара взяла его, закрыла глаза и засунула в пизду ...
30.05.17 отредактировано 21.01.22

 

[SIMVOLRODA]

Этот рассказ начал писать в 2019, но только вчера закончил, скомкал концовку, уже забыл, что ещё хотел рассказать в этой истории
Хвост кобылы
(из сборника «Деревенский разврат»)
Он рассказал мне об этом, будучи под сильным воздействием алкоголя. Я тоже много выпил и был сильно пьян. Но его рассказ поразил грязными подробностями, непристойностью, цинизмом и предельной откровенностью. Мне, даже сильно пьяному, показалось это отвратительным, омерзительным и отдающим такой вонью (не могу подобрать другого слова), что ещё несколько дней, после, во рту был привкус свежего говна и преследовал его запах. Я привожу эту историю без ремарок, чтобы и вы ощутили то, что пережил я.
Мы познакомились на поминках. Сам я городской, уже больше сорока лет. В деревеньку, где жил до семнадцати лет, приехал, чтобы сходить на могилки к родителям. Я уже на пенсии и на работу мне не надо в понедельник. Но я всё же не хотел оставаться, больше чем на пару дней. В родительском доме жили уже другие, а я ночевал у троюродной сестры, с которой росли и играли с самого раннего детства. Сестра и сказала мне, что в воскресенье будут хоронить Мишку, моего одноклассника.
- Останешься, Ром?
- Мишка? Он же на год меня моложе. А что случилось то, Галь?
- Да всякое говорят. Кто говорит самогонкой траванулся, а некоторые говорят, что Машка его траванула. Типа, если не она его, то он её убил бы.
- Машка? Это Фролова что ль?
- Ну да.
- Постой, Галь, Машка то здесь причём? Она же за Серёгой Фроловым замужем. Была.
- Ром, ты когда последний раз к нам приезжал?
- Да недавно, Галь.
- Семь лет, Ром. За семь лет знаешь сколько воды утекло? На кладбище пойдёшь и увидишь. Ну так чё, останешься на поминки?
- Подожди, так она развелась что ль с Серёгой?
- Нет. Серёга умер пять лет назад. А почему по дереве слухи то идут, Ром. Ведь с Серёгой то же самое случилось.
- Траванулся самогонкой, или траванула?
- Никто не разбирался. Потому что и разбираться то некому. Детей у них не было. Серёга её ревновал и гонял частенько. И бивал, бывало. Ну, было за что. Машка то слаба на передок. У нас тут только ленивый на неё не слазил, да ты вот – Галя усмехнулась.
- Так он знал о её похождениях?
- Ром, это ж деревня. Тут все всё про всех знают.
- Опять какая-то нестыковочка, Галь. Мишка тоже знал, какая Машка, и сошёлся с нею?
- Да он сох по ней с самой школы, Ром. Ну ты то знаешь об этом. И не женился, всё ждал когда овдовеет. Серёга то всё на сердце жаловался. Мишка и говорил ей – Вот Серёга отойдёт в мир иной я тебя и приберу к рукам. А Машка то с прибабахом. Ну ты знаешь её, Ром. Она, чуть выпьет где на гулянке, так и полилось из неё, как из помойного ведра. У моего-то – говорит - хуёчек маленький, в моёй болтается, как младенчик в лохани. Ни разу от него не кончила. Ток для жопы и подходит. Да и жопу уж разъебли мне. Никакого удовольствия от секса, с муженьком, не имею. Ой, Ром, не хочу даже говорить об этом. Такая грязь. Такая мерзость. Есть тут у нас один. Он лет семь назад и приехал в нашу деревеньку. Уже через два дня, все бабы только об его хуинушке и говорили. Срам! Ну Машка то первая с ним и поразвлеклась. Так она, Серёге то, об этом сама и рассказала. Ой, Ром – сестра качала головой – Ведь чуть до убивства не дошло. Этот то, приезжий, плюгавенький, вертлявый, склизкий какой-то тип. А Серёга-то под два метра, кулачищи пудовые. Ну спасло этого, что Серёга не догнал его. Пьяный был вдрызг. А тверёзый то он, и мухи не обидит. Да и любил он Машку сильно.
Заинтриговала меня сестрёнка, торопится мне некуда и я решил остаться.
Поминки устроили дома. Машка, даже в свои шестьдесят, была очень аппетитной и привлекательной бабёнкой. Сексапильностью от неё несло за версту. Толик, так звали этого, пришёл уже когда в доме остались только самые близкие. Я как бы и не очень близкий, но Машка сама попросила меня остаться и посидеть ещё. Она хоть и не выглядела шибко убитой горем, но пару раз смахнула слёзы украдкой.
- Ром, не уходи. Побудь ещё – подошла Машка, когда я, в тесной прихожей сельской избы, стал натягивать курточку – Вы же дружили с Мишкой. Я помню; вы всё время вместе играли.
Я остался. А когда пришёл Толик, все, кто ещё был в доме усопшего, молча собрались и ушли, даже не поздоровавшись с ним.
- Толик – протянул он мне руку, и я сжал её. Он ответил крепким пожатием и всмотрелся в меня, словно прощупывая. Ладонь была сухая, тёплая и мозолистая. Взгляд цепкий, Волосы на голове, хоть и с сединой, были ещё густые. Стрижка короткая, бобриком. Лицо показалось плосковатым, а цвет глаз я не разглядел, в прихожей не было света. Нос был прямой, с хищной горбинкой, губы растягивались в улыбку, обнажая ряд желтоватых зубов.
- Помянем усопшего – сказал он и шагнул в комнату, где стоял стол.
Мы сидели втроём за столом. Машка, подперев голову рукой, смотрела в темень за окном.
- Ну чё ты расселась? Водки неси – Толик захмелел и язык у него развязался – Стол от закусок ломится, а водяры нету.
Машка смахнула слезу, утёрлась уголком чёрного платка, встала и вышла из комнаты.
- Ты не думай чего. Поди уж наговорили с три короба – он зацепил вилкой огурчик и с хрустом раскусил его.
Вернулась Машка, с двумя бутылками водки. Запотевшими.
- Оо, сразу веселее стало – Толик скрутил крышечку с одной и разлил по стаканам. Машкин наполнил на четверть.
- Ты не нажирайся – Машка с брезгливой улыбкой смотрела на Толика – Сегодня не будет ничего.
- Вот поэтому и нажрусь – ответил он ей и опрокинул стакан, осушив залпом.
Я выпил в два глотка, водка уже не лезла. Мы закусывали молча.
- Ты горячего то дашь? Первое али второе – Толик, мутными глазами, их цвет я так и не смог разобрать, смотрел на Машку.
- И первое, и второе есть. Уже не сильно горячее. Времени то сколько прошло – Машка глянула на старинные ходики (точнее под старину, но от батарейки) – Греть, спецально для тебя, не стану. Я устала сегодня – Машка опять встала и вышла из комнаты, и тут же вернулась – Ой Ром, ты чё будешь: первое или второе?
- Ты чё спрашиваешь-то? – вскинулся Толик – Неси давай и первое, и второе.
- Раскомандовался – но сказано было беззлобно, и Машка, развернувшись, ушла на кухню.
Под наваристый борщ мы прикончили одну и Толик скрутил крышку со второй.
- За Мишку – Толик держал стакан и смотрел на Мишкин портрет, на тумбочке, с которой был убран телевизор - Любил он Машку, а эта проблядь гуляла от него …
Машка скривилась, губы дрогнули и пьяные слёзы потекли по щекам – Я любила его - и она залпом выпила водку из своего стакана – Пойду посуду мыть. Допивайте. Больше не будет – Машка хотела встать, но не смогла.
- Завтра помоешь. Иди ложись. Водка в кладовке? – Толик встал и тронул Машку за плечо – Помочь?
Она повела плечом – Сама. Посижу ещё с вами. В кладовке.
Толик вышел и вернулся с запотевшей бутылкой водки. Когда стал разливать, я придержал его за руку – Мне хватит – Машке он не налил.
- Земля ему пухом.
Мы выпили. Закусывали салом и деревенской колбасой.
- Машка сказала вы друзья были? – Толик смотрел на Мишкин портрет - Но ты вроде старше его?
- На год – я тоже смотрел на потрет усопшего.
- А Машка сказала вы одноклассники. Второгодник, что ль? – Толик наливал ещё водки – А Машка говорит, ты учёный.
- Да какой учёный? Образование высшее. У меня день рождения в октябре, вот так и получилось: класс набрали из шестилеток. У них то день рождения в сентябре. Им в сентябре по семь, а мне в октябре восемь.
- Учёный. У Машки вон вобще восемь классов.
- Оий! А у тебя прям больше?
- У меня больше.
- Да не про твою елду!
- Я девятый не закончил. На второй год оставили. А я ушёл из школы. Коров пас да скотником, на ферме, до армии работал. А ты служил?
- У нас военная кафедра была. Я лейтенанта получил по окончании.
- Офицером служил?
- Нет. Я в командировку съездил. В семьдесят седьмом, на полгода. В Эфиопию. Зачли как службу.
- Ой Ром, а мне Серёга рассказывал, как твоя мамка, с ним, через стенку в кладовке переговаривалась, тебя изображая – Машка оживилась – Расскажи, Ром?
Толик смотрел на меня мутными глазами и щерился жёлтыми зубами – А что было то?
- Даа – я улыбнулся, вспоминая – Было дело. Мы тогда в восьмой перешли. А ты?
- А я в шестой. Мокрощелка ещё была совсем – безо всякого стеснения ответила Машка – Он с Веркой был? Верка то старше вас была, а дружила с Серёжкой.
- Да, с Веркой. Её отец у нас в школе завучем был. Фронтовик.
- У него двух пальцев на левой руке не было – вспомнила Машка – И хромал он сильно. Из-за осколка. Это он в клубе рассказывал. На день Победы – у Машки затуманились глаза.
- Так чё в кладовке то? – Толик разлил остатки и мы выпили – А чё, печку не топила сёдни?
- Да пусть немного выветрится.
- Да вроде нету запаха – Толик потянул носом
- Да ты водкой нюх заглушил. Есть. Тебе то что? Ночевать что ль собрался?
- Да какой ночевать? Уж рассветёт скоро. Расскажи – Толик жевал бутерброд из куска хлеба, колбасы и сала.
- Летом это было. После седьмого класса. Я на лето уходил в кладовку ночевать. Дом то у нас на двоих хозяев был. В комнатах то стены, а в кладовке перегородка из досок. Как-то уже улёгся и засыпать даже стал, вдруг слышу шёпот у соседей. Притаился, прислушиваюсь не дыша. Ну понял, что Серёга девку привёл. Кого? Непонятно. Но дружил он с Веркой. Они шепчутся, возня какая-то, а я ссать захотел. Невмоготу. Сполз потихонечку с полатей, вышел из кладовки неслышно и открыл, и закрыл дверь, которая из сеней в дом. А она у нас скрипучая была. Ну, чтоб услышали они. Сходил на улицу. Возвращаюсь. Захожу в сени, Закрываю входную дверь и захожу в дом. Папка телек смотрит, а мамка … А мамки нет. Я воды попил и хотел в кладовку вернутся. Открывается дверь и мамка заходит, и улыбается заговорщически, и палец к губам прикладывает, и меня тянет в угол, к печке. Я ничего понять не могу. А она мне шёпотом, на ухо – Я в кладовке сейчас с Серёжкой разговаривала через стенку. Он там с Веркой Онищенко. Я шёпотом говорила, чтобы он подумал, что это ты. Ты иди в кладовку, я ему сказала, что пошёл попить. Только меня не выдавай - глаза у мамки озорно блестели и она, довольная, что подслушивала и провела соседа, улыбалась. Я вернулся в кладовку, уже не скрываясь, лёг на полати.
Серёга сразу – Ромка, это ты?
- Я – отвечаю.
- А перед этим – он – мамка была?
- Нет я был – отвечаю.
- Да не ври мне, Ромка – это Серёга – Я сразу понял, что это твоя мамка была. Ну и мамка у тебя! Потом Серёга не раз вспоминал это, и с восхищением говорил о мамке. Ещё говорил, что чуть не поверил, что это был я. Но стиль её речи, хоть и шёпотом она говорила, и короткими фразами, отличался от моего, и видимо это и насторожило Серёгу.
Машка, подперев голову, слушала улыбаясь. Толик хмыкнул, выражая своё отношение к истории, почти пятидесятилетней давности.
- Аа – встрепенулась Машка – у этого ток одно на уме.
- У тебя прям другое – беззлобно огрызнулся Толик.
- Ну я пойду – я попытался встать и не смог. Ноги не слушались, голова кружилась – Ччёрт! Посижу ещё.
- Ой Ром, да сиди хоть всю ночь. Если дурно, вон иди ложись на диван – Машка встала – Я щас разберу. Ну чё ты пялишься? Сказала же: сегодня не будет.
Машка ушла в другую комнату и слышно было, как она разбирает диван.
- Любила она его – Толик смотрел на Мишку.
- Любила, и гуляла?
Толик сморщился – Тебе не понять. У тебя видно всё сразу. А у Машки раздельно.
- Что раздельно? – я действительно не понял, о чём идёт речь.
- В Мишке она любила человека, мужика. А во мне – он опустил глаза – хуину. А меня – он ткнул себя в грудь кулаком – презирает.
- Нуу, завёл свою волынку – Машка стояла в дверях комнаты – Я уж тебе сто раз говорила: если б не хуинушка твой, я б с тобой и срать рядом не села!
Толик криво ухмылялся – Ну расскажи Роману, как ты забавлялась с муженьком.
- Не с Мишкой же – Машка присела к столу – Это ты меня надоумил.
- Ну ты наклюкалась Мариванна – качал головой Толик – Хвост кобылы – это твоё ноу-хау. Рассказывай.
Машка как-то похотливо облизнулась, глаза умаслились. Она поёрзала, и поглядывая на Толика, словно ожидая от него подтверждения правдивости своего рассказа, начала – Не любила я Серёгу. Я Мишку любила. Но Мишка был робкий. Всё цветочки мне дарил. В глаза заглядывал. Провожал до ворот. Как в той частушке прям: как телёнок и ни раз не целовал. А предложение так и не решился сделать. А у меня уж чесалось всё и везде. Ну а тут Серёга с войны пришёл. Весь в орденах. Здоровенный. Как увидел меня, сразу свиданку назначил. В согре – Машка усмехнулась – Блядское место. Ну я и пошла. Ну он меня и чпокнул там. Целку сломал. Ну думаю, побаловался Серёга и концы в воду. А он сватов наутро прислал. А я и не раздумывала. Молодая была. Дурочка совсем. Целку то сломал, а женщиной так и не сделал. Хуёчек у него был маленький. Сам здоровенный, а хуёчек – Машка показала мизинец. Ну я маялась лет семь, а потом, на какой-то гулянке напился мой Серёга в умат. Где сидел там и заснул. Ну выволокли его из-за стола, на диван уложили и устроили танцульки. А у нас скотником Витька Рябинкин работал. Он уж давно шары ко мне подкатывал, но всё исподтишка. Серёги побаивался. А тут я перебрала и башку мне снесло. Пойдём, говорит, пройдёмся. Воздухом свежим подышим. Ну я и пошла. Дошли до согры, а он меня вниз тянет, мол там прохлада от ручейка, посидим, воды из родника попьём, да назад. Ну я и поддалась. А он, только мы к кустам спустились, стал меня лапать и на спину заваливать. Ну елда то у него приличная. Девки да бабы всё хихикали, рассказывая, как с ним. Отходил он меня три раза. На третий раз то до меня и дошло. Я будто на гору взобралась и прыгнула с неё. Лечу, а упасть никак не могу. Ну вот, с того разу, и стала я гулять от муженька. Витька то больше ко мне не приставал. А Серёга даже и не заметил, что я женщиной стала. С ним-то я про оргазм и не знала даже. Да ещё прихватила как-то. Дрочил он. А я слышала от кого-то: будто бы у онанистов детей не бывает. Мож и враньё. А деток то нам бог не дал. А он, хоть и с маленьким хуёчком, а такой извращенец был. Господи прости. Я уж и не знаю, где он этой порнухи насмотрелся? Можа в армии, когда служил, или воевал когда. Не знаю. Ну а слухи-то толкутся по селу. Дошло и до Серёги. Ну и началась у меня весёлая жизнь. Как придёт с работы выпивши, так гоняет меня. Раза два не успела спрятаться. Неделю потом ходила в синяках. А он проспится за ночь, и утром на коленях ползает, прощения просит. Я прощала. А что мне оставалось? Знала я, пройдет неделя-другая и всё повторится. Вот в тот первый раз, когда я в синяках была, он и предложил мне это. Стоит на коленях передо мной, Маша – говорит – ну хочешь я в очко залезу в туалете, а ты на меня поссышь? Рассмешил он меня. Синяки правда не дали посмеяться от души. Да ты же, говорю, не влезешь туда. Очко-то маленькое, а ты вон какой широкий. А он соскочил, топор в руки и давай маслать. Минут семь прошло, кличет меня. Ну откуда мне было знать, что у извращенцев энтих, это золотой дождь называется? Ну пошла я, а он уж в очко спустился, в говне по колено стоит. Я как увидела в первый-то раз, мне и дурно и смешно, да ещё вонища такая! Он же говно ногами-то растолок, оно и завоняло. Ну мне не привыкать, я деревенская. Ну и как, говорю, я ссать буду. Голова до пупка достаёт. А он присел, одна голова торчит из очка. Ну я и раскорячилась над ним. Сижу, жду, когда подопрёт. Ну а чё? Хоть какая-то компенсация. Он и лизнул меня. Я, от неожиданности, и обоссалась! Ссу ему на голову, а он лижет мою муньку и ссули мои глотает. Сама видела. Опустила голову и смотрю, как он рот подставляет. А когда я закончила, он меня держит за колени и лижет мою муньку. Мне и щекотно, и приятно, и хохот разбирает. На очко он крышку сделал, а то мне было не присесть над ним, такую он там дыру вырубил. А во второй-то раз, когда он меня в синяках увидал, было рано утром. Я ещё не успела оправиться сходить. Ну а он сразу бухнулся на колени, и в туалет зовёт – Обоссы меня, Машенька. Ну пошли мы. Он в очко-то спустился, присел. Я крышку сверху положила, он голову высунул и смотрит, как я корячусь над ним. Я ещё не успела присесть как следоват, а он уж лизать меня стал, а у меня газами живот прям распирало, я сдерживаюсь, а он лижет и щекотно мне так стало, и я не сдержалась, и хохотнула … – Машка замолчала – От этой компенсации я кайф получила. Обосрала его, да ещё пердела так, что брызги во все стороны летели. Я чуть не кончила там, когда увидела, как говно с его макушки стекает. А он кончил. Чуть говном, правда, не захлебнулся. Но кончил. С того раза и пошло у нас. Теперь уже мы не ждали, когда он в очередной раз напьётся. Ну а хвост кобылы, это Серёга придумал. Не я.
Мы молчали.
Машка шевельнулась и продолжила: как-то пошли мы в туалет, спустился он в очко и говорит мне, Маш, а ты сильно хочешь срать? Да как обычно — отвечаю. А он, Маш я хочу запечатлеть поцелуй под хвост кобылы. Я не поняла и спрашиваю: какой кобылы? Он смотрит на меня заискивающе из очка и продолжает, Маш, хвост кобылы- это твоё говно, когда будет выдавливаться из твоей жопы. А я хочу поцеловать тебя в жопу под этим хвостом. Да как ты это сделаешь? А у самой уже подпирает, и я сажусь над ним, снимаю трусы, подол задираю и начинаю покряхтывать и тужиться, и чувствую как он пальцами говно поддерживает, и губами своими мусолит мою жопу. Так щекотно стало и я обосралась не сдерживаясь. Опять ему всю харю говном испачкала. А он довольныый. Маш, говорит, я сам тебе жопу вытру. Дай мне бумагу. Вытер. Ну я всё равно в баньку сходила. Подмылась. Серёга тож помылся. А штаны его, все в говне, я сама стирала.
Машка замолчала.
- Необычная баба — Толик смотрел на Машку и щерился — Я сколько баб переёб, такой не встречал. У баб на большой хуй реакция необычная. То ли физиология у них такая? Пердеть начинают.
Машка хохотнула — Ну щас начнёт хвастаться, мудак.
- И бабы из-за этого в ступор впадают. Одни сразу одеваются и уходят, а другие хоть и не уходят, но ебаться уже ни в какую. А Машка, представь, пердит и ржёт, и никакой стеснительности. Блядь, когда в первый раз это было, я даже охуел слегка. А когда она рассказала про хвост кобылы, я охуел по полной. Ну а потом это случилось — он глянул на Машку — сама расскажешь?
- Стыдно мне об этом рассказывать. Сам и рассказывай — Машка поджала губы.
- Ну ладно — Толик плеснул водки в стакан, выпил, закусил колбасой, вытер ладонью губы — Избил он её тогда до полусмерти. Утром то очухался, хотел хвост кобылы с жёнушкой разыграть, а у Машки всё лицо заплыло. Встал он на колени и стал прощения просить. Машка молчит. Не знаю что ему в голову ёбнуло, но пришёл он ко мне. Я перетрусил, конечно, как увидел его в окне, но бежать было некуда. Ну всё, думаю, вот и пришёл мой пиздец. А он в дверь стучит. И тут до меня начинает доходить, что пришёл он не для расправы. Да — говорю — заходи. Зашёл он, стоит у порога, мнётся. Я тоже молчу, мандраж унимаю. А он, не глядя на меня — Ты это, пойдём ко мне. Машка … я Машку сильно избил. Пойдём, а?
Пришли мы, а на Машку смотреть страшно: живого места нету. Скорую, говорю, надо вызывать. А Машка головой покачала и губами шевельнула — Не надо. Выхаживали мы её вдвоём. Три дня из под неё говно убирали, мыли в баньке, постельное стирали. На четвёртый день она вставать стала, но в туалет мы её водили ещё три дня. И вот Серёга стоит перед Машкой на коленях и прощения просит, при мне, заметь — Толик помолчал — и говорит, ну хочешь он при мне тебя трахнет? Машка молчит. А Серёга — Давай там, над очком, Маш? А Машка - Чтоб ты меня потом совсем убил? А он — Я тебя больше пальцем не трону. А я стою, слушаю и ощущение, что я в какой-то психушке. Ну ты представь, Рома — муж предлагает жене, чтобы её выебал другой у него на глазах.
В общем она заявляет — Я заявление написала, в милицию. Ещё раз изобьёшь, и я тебя посажу. Пошли, я согласна. А я такой, а меня кто-нибудь спрашивал: согласен я или нет? Серёга встал с колен, взял меня за грудки и приподнял: а ты кто такой, чтоб у тебя спрашивать? - и тряхнул меня так, что у меня чуть башка не отвалилась. Зашли мы в туалет. Втроём, заметь. Серёга залез в очко, стоит в говне. Вонь невыносимая. Машка накрывает его крышкой, задирает подол, трусы спускает, наклоняется и мне: начинай. Дурдом какой-то. Снял я штаны, хуина стоит, пристроился к Машке сзаду и пялю её. А Серёга смотрит снизу, как я ебу её и начинает потеть. И тут Машка начинает срать. Говно выдавливается на мой хуй, на мои яйца, я ебу её, а он снизу тянется губами и подставляет язык. Всё, пиздец! - Толик налил водки и выпил одним глотком — Машку он больше не бил. А хвост кобылы, с того разу, мы уже втроём делали. Я Машку пялил, она пердела и срала, а Серёга язык подставлял …...
Я шёл домой, к сестре, а перед моим взором возникали картинки того, что рассказал Толик. Но самое странное было в том, что брезгливости я не ощущал. Наверное потому, что был сильно пьян.
21.01.22

 

[SIMVOLRODA]

ШКЕТ
Написано по заказу, идея и синопсис от Веры
Я не решился разместить это в основной своей теме. Здесь педофилией, конечно, и не пахнет, но при желании можно и в чёрной комнате найти чёрную кошку, даже если её там нет.. Лично мне не всё здесь приемлемо. Но на заказ могу описать всё. Ну а Вера рассчиталась фотками, мммма!

- Опять были твои дружки? - Вера толкнула дверь в комнату брата.
Шкет, так она брата, любя, называла, поспешно ткнул в сотовый.
- В школе нет нормальных мальчишек? Что ты там смотрел?
Но Андрюшка спрятал сотовый за спиной.
- Они нормальные – буркнул он – Дверь закрой.
Но Вера уже шла к своей комнате. Андрей встал и шагнул к двери, но закрыть не успел.
- Ты пустил их в мою комнату?!
Андрей отскочил и замотал головой.
- Не ври! Кто-то из этих бомжей курит. И по этой вони я узнаю, что они были у нас. А теперь эта вонь висит у меня в комнате. Что ты им там показывал?
- Им просто было интересно. Ну правда-правда. У них ни у одного нет сестры.
- На трусики мои пялились? Я ведь сейчас проверю. Я сразу замечу, шарился ты в комоде или нет?
- Я только открыл. Не доставал. Ничего. Правда - Андрей, как мама, прижимал руки к груди. И выглядел таким беззащитным, что Вера расслабилась, и умилилась.
А зряаа.
- Ещё раз учую эту вонь у меня в комнате … - Вера замолчала. Она не знала, как закончить угрозу - Ты понял?
Шкет замотал головой.
- Мама звонила?
- Да.
- Что сказала?
- Ой, мама сказала надо молока купить и хлеба. Я быстро!
Андрей выскочил в прихожую, и обувшись в кроссовки, крутил ключ в замке.
- А деньги? – вышла Вера, следом.
- У меня есть - Андрей уже ступил через порог.
- Кофе купи. Ещё. – Вера протягивала брату двухсотку.
- Нет – она отдёрнула руку – Зайди. Глянь в зеркало. На пороге нельзя.
- А через плечо плевать? – Андрюшка взял деньги – Тебе растворимое?
- Молотое. Там есть по сто сорок пять. Ты в Пятёрочку?
- В Монетку.
- Вот у них есть. Я закрою.
Проходя мимо комнаты брата, машинально глянула, и увидела сотовый, выглядывающий из-под подушки. Вера улыбнулась, зашла и взяла телефон. Вход не был запаролен и она зашла в галерею. В галерее была только одна папка. Камера. Вера открыла папку, и чуть не выронила телефон. В папке было три фото. И на всех трёх была Вера.
Полуголая!
Она уже ткнула «Удалить» … Но не подтвердила - Это же улика - и пошла в свою комнату.
Андрей пришёл, и сразу к себе в комнату. Но телефона под подушкой нету. Он открыл дверь к сестре. Вера показывала ему фото. Себя, полуголой.
- Это что?
- Просто. Случайно – прикинулся Андрей.
- Ты показывал этим … этим …- она опять не могла подобрать слово.
- Ну ты же не голая. Дай, я удалю.
- Сама удалю - Вера удалила фотки.
Заполучив телефон, Андрей хмыкнул.
- Ты чего?
- А ты знаешь, что в этой папке, где фото, есть ещё подпапка?
- Нету там больше ничего. Я проверяла.
- Её так не видно. Только если сотовый подключить к компу.
- Ну и чё там? Тоже фотки?
- Миниатюрки. Она так и называется. Ты смотрела фотки?
- Да.
- А миниатюрки сохранились в эту подпапку.
- И их можно посмотреть?
- Можно. Только через комп.
- Ну ка покажи.
Андрей подключил сотовый к компу. Включил USB-накопитель. Зашёл в компьютер и открыл съёмный диск F. В развернувшемся списке папок, открыл папку DCIM1. Открыл папку Camera - Видишь, пустая. В ней были фотки, которые ты удалила. А теперь смотри - он вернулся назад, открыл папку .thumbnails2 - в развернувшемся списке было три файла. Андрей ткнул в первый, открыть, и Вера увидела на экране себя. Полуголую.
- Удали.
Андрей удалил.
- Дай! - Вера взяла телефон и проверила. Фоток не было.
- Зачем ты мне рассказал. Исправился?
- Не-а. У меня там были другие фотки. Я их никому не показывал. Но покажу, если ты …
- Как ты покажешь, если их нет?
- Я их в облако сохранил. Доступ только у меня. По ссылке.
- И что за фотки? Тоже я? Голая?
- Не-а. Там ты сосёшь у бездомной дворняги ….
Вера обалдела! Может братик и врал. Но как он мог так удачно соврать. Неужели и правда прихватил? Но ведь никого вокруг не было.
- Кому ты хотел показать?
- Не им. Маме.
- Попробуй только. Что ты хочешь? Шантажист. Деньги я не дам.
- Деньги я сам заработаю. А ты будешь делать то, что я скажу. А я буду снимать.
- «Врёт всё. А вдруг и правда есть эти фотки?» - И что я должна сделать?
- Сейчас ты выйдешь на площадку. К мусоропроводу. Откроешь его и достанешь бутылку. Разденешься и трахнешь себя этой бутылкой.
- А если там нет бутылки?
- Есть. Я сам её туда положил.
- «Отказаться? А если правда есть те фотки?» - Так ты давно это задумал?
- Нет, только сейчас. Мне деньги надо. Но ты же не дашь?
- Сколько?
- Двадцать пять.
- Рублей??
- Тысяч.
И Вера поняла - Ты хочешь купить айфон?
- Угадала. С первого раза.
- Нет у меня столько. Да и были бы, всё равно не дала бы. И где ты деньги возьмёшь на айфон?
- Я буду этот ролик показывать им за деньги.
Какой ролик, и кому - им, Вера сразу просекла - У тебя дружков столько нет. Или ты будешь брать с них по пять тысяч за просмотр?
- Сто.
- Чтоо? За сто рублей меня будешь показывать этим бомжам? Пятьсот! С каждого! И мне будешь отдавать дес …. Нет. Пятнадцать процентов. С выручки. Но это будет мало.
- А мы не один ролик снимем. Мы ещё наснимаем. Других. Пошли.
- Куда?
- На площадку.
И Вера пошла.
Уже вечерело, и на площадке было полутемно.
Андрей включил камеру с подсветкой - Я снимаю. Раздевайся и начинай.
Вера достала из входного люка мусоропровода бутылку. Это была бутылка из-под напитка объёмом 0,33 литра - «Хорошо хоть не из-под шампанского».
Скинула халатик и присев, прижала горлышко бутылки к промежности, и потихоньку стала засовывать внутрь.
- Не видно ничего. Ты как-нибудь наклонись, чтобы было видно.
Вера выпрямилась, удерживая бутылку, уже полузасунутую. И опираясь другой рукой на крышку люка мусоропровода, наклонилась вперёд, выставив, на обозрение камеры, жопу.
- Да – сказал оператор – Класс! Продолжай.
И Вера продолжила.
Сосед, мужик уже давно за сорок, курил на площадке пролётом выше. И поэтому Вера не учуяла сигаретный запах. А сосед услышал возню и шушуканье снизу. Мужик был любопытный, и загасив окурок, и сунув в баночку из-под сайры, закреплённую на трубе перил, и старясь не шаркать тапочками, стал спускаться.
То что предстало пред его, незамутнённые алкоголем очи, сначала повергло в лёгкий шок, а потом … А потом мужик оступился, и шаркнув тапочками, свалился с последней ступеньки. Но упал удачно. Не повредив жизненно важный орган, уже возбудившийся. Оператор прошмыгнул мимо распластавшегося мужика, на ходу ткнув - «Сохранить».
А Вера, погрузившись в процесс, ничего не заметила и продолжила сношать себя бутылочкой, заводясь и впадая в предоргазменный экстаз.
Мужик, на карачках, подобрался поближе и вперился в разверстые губки Вериной манды ….Вера истекала соком, а мужик - слюнями Так они и кончили. Вера засадила бутылочку. Всю! Мужик подавился слюной.
Вере пришлось спасать случайного свидетеля её оргии с бутылочкой. Она шлёпала его по хребту и мужик отошёл, и лицо, уже посиневшее, зарозовело. В благодарность за спасение, мужик пообещал никому не рассказывать о том, что увидел. Но отсосать всё же пришлось. Это не заняло много времени. Мужик был холостой, с длительным воздержанием, и излился, едва Вера приласкала его залупу язычком. Спермы было много. Так много, что Вера не успевала её всю проглатывать и излишки пошли носом!
Вернув бутылочку на место, Вера ушла. А мужик ещё долго сидел на ступеньках, пребывая в эйфории. О таком приключении он не мечтал, даже в самых запредельных своих фантазиях.
Видео получилось, не сказать чтобы классное, но для оператора, лишь в начале карьеры, вполне сходное.
Вера смотрела (одна) раз пять!
- Тебе ещё рано такое смотреть – сказала она брату, возвращая телефон.
До конца дня Андрей заработал на этом ролике полторы тыщи. Трое из его дружков раскошелились сразу. Двести двадцать пять рублей Андрей отдал Вере.
- Откуда у тебя наличка? У мамы украл?
Андрей замотал головой – Я заработал.
- Гдеэ?
- На фотках.
- Моих? А где проценты?
- На фотки у нас нет оферты.
- Чевоо?
На следующий день, ближе к вечеру, бабульки, числом с полдюжины, играя в карты на детской площадке, делились суточными сплетнями. Всех переплюнула Габриэловна, старушка уже за восемьдесят, но бодрая и шустрая, как электровеник.
- И достаёт она из мусорки – вещала Габриэловна – бутыль из-под шампанского, и засовывает она, эту бутыль, донышком в свою пиздень, и мужики, лицезревшие сиё безобразие, падали в обморок. И упали все. До одного. А она наяривает и приговаривает – Ебись бутылочка большаая-пребольшаая! Ебись бутылочка большаая-пребольшаая! И снимала группа телевизионщиков это на камеру. И отправили оне это видево в Гиннес. И занесли это в книгу рекордов. Вот така, бабоньки, рекорддевка проживат в нашем доме. А вы бабоньки, выходит, прожили свои жизни зазря. Поскоку ничаво, окромя хуёв, в свои недоёбанные пиздёнки не совали!
У старушек карты вываливались из рук, и чесались пиздёнки. Недоёбанные.

Вера стеснялась этого. И не хотела никому рассказывать. Но от нас то ничего не скроешь. Да и чего стесняться то?
Мужику тому, что застал её на площадке с бутылочкой, было не далеко за сорок, а далеко за пятьдесят. Причём так далеко, что аж за шестьдесят перевалило.
Но Вера стеснялась не этого. Ну подумаешь, за шестьдесят. Ну подумаешь, мужик ссать захотел. После того, как Вера откачала его. И поссал. В бутылочку. Ну не на пол же ссать? В самом деле.
Мужик поссал в бутылочку и вернул её Вере. И Вера продолжила!
С бутылочкой, заполненной мочой, оказалось даже интереснее. Вера запихивала бутылочку в пизду, а моча булькала и разливалась. Ободочек, на горлышке бутылочки, тёрся по стенкам влагалища, как оргиастический валик на члене. Но член, хоть и возбудившийся, всё же не столь твёрд, как стекло. Знаете, когда не было силикона, из чего делали фаллоимитаторы? Из нефрита.
Нефритовый стержень - это фаллос.
Бутылочка была твёрдой, как нефритовый стержень. Она не гнулась, и Вера засовывала её в пизду. Всю! И держа за донышко, совала дальше. И горлышко касалось шейки матки. И эти прикосновения, и трение ободка по стенкам пизды, и донышко, закупоривавшее пизду, и моча, булькающая и плескавшаяся из горлышка, и сочившаяся из пизды, и струящаяся по ляжкам, и растекающаяся ароматной лужей по бетонному полу, и мужик, давящийся слюнями, и дрочащий свой вялый, дряхлый и чёрный, как у негра, хуй! И Вера, голая, стоящая на коленях, и сосущая этот вялый, дряхлый и чёрный хуй! Хуй, пропахший сигаретным дымом. Она удивлялась этому, и никак не могла сосредоточиться на процессе сосания хуя соседова. Но её осенило! Он же дрочил свой дряхлый и чёрный, как у негра, хуй. Дрочил руками. Теми самыми руками, которыми держал сигарету, когда курил на площадке. И как только её осенило, она полностью отдалась!
Не мужику. Процессу.
Сосанию этого вялого и дряхлого хуя, который во рту становился всё твёрже и твёрже, и раздувался, заполняя её ротик, и уже язычку тесно во рту, заполненному залупой, и в это мгновение залупа зациркала спермой!
А дальше вы знаете. Но не всё.
Сосед, как истинный жентельмен, накинул на голую Веру халатик, и поддерживая под попку, и жамкая титьки, довёл её до двери квартиры. Своей.
Но Вера твёрдо сказала – Нет! Домой!
И жентельмен довёл Веру до двери её квартиры, и показал свой вялый и дряхлый хуй. На прощание. Вера подержалась за хуй, но он не вставал, и она, открыв дверь, шагнула в прихожую.
Братик уже зарабатывал деньги на отснятой порнухе, а Вера, замочив халатик, пошла в ванну.
Она даже и помыслить не могла о том, что отснятое видео будет использовано братиком для шантажа. Но именно это и произошло. Уже на следующий день.
Идеи из братика плескались, как брызги пены из бутылки шампанского. И первой идеей была бездомная дворняга, с которой Вера, такая чистенькая и опрятная, должна будет трахнуться!.
Конечно же на камеру.
- Завтра кастинг.
- Чего?
- Завтра мы пойдём на мусорку и выберем дворнягу, которая тебя трахнет.
- Шкет, ты щас по шее получишь!
Братик улыбался, всем своим видом демонстрируя моральное превосходство - Не получу. А ты, как миленькая побежишь завтра на кастинг.
- Ну всё. Мне с тобой больше не о чём разговаривать. Больше никаких полуобнажённых фоток, и уж тем более никаких видосиков.
Вера зашла в свою комнату и хотела закрыть дверь.
- Ну-ну. Посмотрим как ты запоёшь, когда тебе позвонит Андрюша Малахов и пригласит на свою передачу.
Это было что-то новенькое.
- Андрюша? Малахов? Да он меня не знает. И с какого такого перепугу, он меня пригласит?
- С такого.
- С какого, с такого?
- С ютуба.
- А я-то здесь причём?
- Притом. Тридцать миллионов просмотров видосика, как ты трахаешься с бутылочкой, в которую нассал сосед!
- Там нет моего лица. Я внимательно просмотрела. Ни в одном кадре, моего лица нет. А по жопе, даже Андрюша Малахов, не узнает, что это я - у Веры сладко заныло в одном месте, когда она попыталась представить тридцать миллионов просмотров — И потом, даже Малахов не сможет это показать на тэвэ.
- А он и не будет, это, показывать на тэвэ. У него есть подпольный канал на даркнет. Там он и показывает всю эту порнуху. Извращенцам всяким. А лицо не нужно. Когда видос наберёт тридцать миллионов, и Андрюша Малахов обратит на него внимание, я позвоню и скажу, что автор видосика я, а в главной роли моя сестра. Габриэловна и сосед подтвердят.
Вера, как рыба об лёд, хватала воздух. Но … Но … Это была непреодолимая сила.
И Вере, под действием непреодолимой силы, пришлось согласиться.
...
Вера возвращалась с работы. Уже стемнело. Завтра должен был состояться кастинг. Кастинг на роль дворняги, трахающей прекрасную Веру. Место, где ошивались бездомные дворняги, было известно и Вере и оператору. Оно и понятно: там и прихватил Веру братец. Ну прихватил, в переносном смысле. В том, что незаметно от Веры подглядывал, как она пыталась отсосать у бездомной и паршивой дворняги.
Место это было за новостройкой. Ну опять же, это, скорее тогда, была старостройка. Потому как закладывали дом лет восемь назад, А потом, года через три, всё замерло. По городку поползли слухи, что с кругленькой суммой, бухгалтер ЗАО, сбежал в Израиль. Или в Сербию?
Да и невелика разница. Да и нам то что до того?
За старостройкой была мусорная свалка, которая копилась уже лет пять. Ну с тех пор, как замерла новостройка, и стала превращаться в старостройку. Откуда взялась мусорка? Это очень загадочная тайна. За ново(старо)стройкой был овраг. А за оврагом – частный сектор и дачный посёлок. Может частники и дачники, и натаскали мусора к старой новостройке?
Хотя логики в этом ноль-повдоль. Ведь им тогда пришлось бы таскать свой мусор через овраг. Здравый смысл подсказывал, что мусорка должна быть в овраге.
Ан нет. Овраг был чист. И стрекотали в нём сороки, и зимой и летом. Что-то здесь не состыковывалось. Овраг, отделяющий мусорку возле старой новостройки от частного сектора и дачного посёлка, загонял мысль в логический тупик.
Но мы забурились не в ту степь.
Вера шла с работы. Она свернула на свою улицу, и наткнулась на кучу-малу. Сначала ей показалось, что ребятишки играют в … Но присмотревшись, Вера поняла что происходит.
Группа мальчишек, в возрасте от десяти до тринадцати лет, свалив старичка, видимо идущего из магазинчика, шарилась по его карманам.
Вера остановилась. Нет, Вера не испугалась. Мальчишки были возраста её оператора-братца. А братца Вера не боялась. Нисколечко.
- Пацаны, это же Вера! Атас!
Куча-мала мгновенно рассосалась и старичок, ощупывая себя, сел.
- Пацаны, а чё мы? Давайте сразу отдадим Вере.
Пацаны собрались в группку, и через пять секунд один из них подошёл к Вере.
- Возьми, Вера - пацан протягивал Вере деньги - Это за видео, Вера.
По запаху Вера узнала, что этот пацан бомжатный дружок Андрюшки. Когда тебе дают деньги, надо брать. Не раздумывая. Вера взяла.
- Пока! - и пацаны убежали.
Старичок уже поднялся, и покряхтывая подошёл к Вере - Верочка, вы деньги то мне отдайте.
- Какие деньги?
- Ну эти, которые вам малолетка отдал. Это мои деньги.
- Вообще то это мои деньги, дедушка.
- Так вы с ними заодно, Верочка?!
- Я их не знаю! - отрезала Вера, и пошла дальше.
Деньги Вера отдала Андрюшке. Объяснив, что ей отдали его дружки за видео.
Вера переодевалась, когда в комнату, без стука, вошёл оператор.
- Ты чего? - прикрылась Вера.
- Это лишние. Или не хватает - Андрей положил на кровать деньги.
- Не хватает до чего? - не поняла Вера.
- Ну я взял две с половиной тысячи. Это за пятерых. А здесь – Андрей кивнул на деньги, которые положил на кровать – до пятисот не хватает восемьдесят два рубля сорок семь копеек.
Забегая вперёд, скажем, что эти триста семнадцать рублей пятьдесят три копейки Вера вернула дедушке. Вера была порядочной девушкой, и чужие деньги не присваивала.
На кастинг прибежал только один дворняг. Это был плешивый и грязный кобель. Поджарый и беззлобный.
- Ты пообщайся с ним, чтобы он тебя узнал завтра. Бобик-Бобик - Андрюшка хлопал по колену - К ноге!
Но пёсик, вильнув хвостом, подбежал к Вере, и встав на задние лапы, передние поставил Вере на грудь. Он бы лизнул Веру. Прямо в губы. Но Вера успела схватить его морду и удержала. Пёсик преданно смотрел в Верины глаза.
- Это не Бобик – сказала Вера – это Шарик. Шарик, взять его!
Пёсик опустил передние лапы на землю, развернулся и облаял оператора.
- Шарик, ты прошёл кастинг. На! - Андрюшка достал из пакета булочку, и бросил на землю.
Пёс подобрал булочку и положил её к Вериным ногам. Сел на задние лапы, и преданно уставился на Веру.
- Всё. Завтра съёмки. Домой?
- Домой – согласилась Вера – Пока Шарик. Эта булка тебе.
Пёсик схватил булку, и потрусил к оврагу.

Отдав дедушке сдачу, Вера шла к мусорке.
Шарик и Бобик … Бррр! Шарик и Андрей уже ждали её.
Братец был деловит и сосредоточен - Так – он хлопнул в ладошки – Внимание. Место я уже определил. Снимать будем с той стороны.
Шарик был очень смышлёный и сразу же потрусил на ту сторону. Имеется в виду сторона мусорной кучи. Оператор говорил о стороне, выходящей к оврагу.
Вера пошла за Шариком, а следом шёл шкет и снимал.
- Всё надо сделать быстро. У нас времени на съёмку всего полчаса. Через тридцать пять минут здесь будет людно. Начали!
То ли у Шарика это были уже не первые съёмки? Он подбежал к Вере, и сунувшись под подол, лизал её ноги свои шершавым и мокрым языком. Вера передёрнулась. Бррр. А Шарик лизал выше. И его шершавый и мокрый язык уже сновал у неё между ног.
- Стоп! – хлопнул в ладошки оператор – Не видно же ничего! Снимай юбку и трусы, и встань раком. Тебя куда трахнуть?
Вера, стягивая юбку, фыркнула – Ты что ли Шарик? И потом, возрастное ограничение никто не отменял. Поэтому - Вера снимала трусики, а Шарик уже лизал её в жопу – поэтому снимать будешь с закрытыми глазами.
Вера встала раком, задрав повыше жопу и прогнувшись спиной. У Шарика уже высунулся красный собачачий хуишко и болтался под животом.
- Так видно? – забыв про ограничение, спросила Вера.
- Видно-видно. Не отвлекайтесь.
А никто и не отвлекался. Шарик лизал Веру и возбуждался, и его красный, собачачий хуй уже вытянулся сантиметров на двадцать и постукивал, красной залупой, по животу.
Нет, не Вериному. Если вас хоть раз лизала псина, то вы знаете что это такое. Веру не лизала. И Вера не знала. До сегодняшнего дня. У неё всё замирало, когда мокрый и шершавенький язык проходился затяжным лизком от лобка по промежности, по ложбинке меж ягодиц и заканчивал анусом - Ммммм! - да, Вера замычала от наслаждения — Ещёо! - и Шарик, как опытный любовник, лизнул её от пизды до ануса затяжным лизком. У Веры затрепетало в матке, и защекотало в животике — Ещёо! - но у Шарика уже звенел от напряжения красный раздувшийся хуй, и капало с конца. И Шарик, приподнявшись на задних лапах, опустил передние на спину Веры, и сходу засадил в раззявленную Верину пизду! Это было … это было … Двадцать сантиметров красного собачачьего хуя заполнили Верину пизду, и Вера потащилась) Но Шарик замер, и только подрагивал, и мелко подрагивая, дёргался его хуй в Вериной пизде. Вера не знала, что собаки ебутся именно так. Да если б и знала, что с того? О том, что эта случка снимается братцем на камеру, Вера забыла сразу, как только стал раздуваться в её пизде кнор Шарика. Это было мучительно и болезненно. Кнор раздувался и раздвигал стенки пизды, и Вера ощущала это раздувание, как будто в пизду засунули воздушный шарик и стали надувать. У Веры спёрло дыхание и стало немножко страшно. Собачачий хуй был не сильно толстый – четыре сантиметра. Но кто ебался с собакой, тот знает, что кнор, раздуваясь, увеличивается в два раза по толщине, в сравнении с толщиной самого хуя. У Веры в пизде, на глубине шестнадцати сантиметров, было тело раздувшегося кнора, толщиной восемь сантиметров. Хорошо, что Вера не видела эту толщину. Она бы ёбнулась в обморок. А так, было мучительно больно, было ощущение, что ещё чуть-чуть и пизда лопнет. Вера охнула и закусила нижнюю губу. Шарик стал двигать задом туда-сюда, и по стенкам пизды шоркался раздувшийся кнор, причиняя почти невыносимую боль. Но Шарик стал кончать, и изливающаяся собачья сперма смазала пизду, и к сильной боли примешивалось сладострастие, но кончить Вера не смогла. Боль, от чудовищно раздувшегося в пизде кнора, поглощала наслаждение от фрикций, совершаемых Шариком. Шарик бурно изливался, заполняя, и без того уже заполненную, спермой Верину пизду, и в эту трагикомическую минуту из оврага вышли Габриэловна и сосед. Братец, весь ушедший в процесс сьёмки, не видел и не слышал, как подошли Габриэловна и сосед. А Вера, даже если бы увидела и услышала, не увидела б и не услышала б. Вера вся отдалась ощущениям. Когда Шариков хуй стал плеваться спермой, кнор стал сдуваться, и фрикции собачачьего хуя, в пизде, уже не причиняли мучительной боли, и наслаждение, от ебли, плеснулось волной оргазма из пизды к лобку, и выше, к животику, и выше, к титькам, и выше, к голове … И Вера потащилась, и застонала, и захрипела, и задрожала, и кончила!
...
Мужской туалет в Макдоналдсе. Открываю дверь. Справа от двери кабинка с унитазом. Она в углу, и имеет только две стенки. Дверь закрывается на поворотную задвижку, изнутри. Стенки не до потолка, на высоту двух метров. Унитаз без бачка, слив вмонтирован в стену и закрыт кафелем. Две клавиши, врезанные в кафель на стене: одна, поменьше, для смыва мочи, другая побольше. Пол чистый, вони нет, кафель сияет.
Здесь и ебли Веру.
Окончание следует

 

[Norka]

Клевско пишешь , слог прям радует , а обороты речи восхитительно хороши )

 

[SIMVOLRODA]

Клевско пишешь , слог прям радует , а обороты речи восхитительно хороши )

я жуткий, конечно, извращенец, и думал, что только мне это нравится, но оказался далеко не прав, Спасибо

 

[Белка в тюбетейке]

Читается легко... Стиль есть..
Содержание на любителя, конечно...
Но... Ну и что ж...

 

[SIMVOLRODA]

Спасибо, милая, что не забываешь. Я оговорился, в начале, что не всё приемлемо лично мною, но на заказ напишу всё что угодно

 

[SIMVOLRODA]

Шкет (окончание)
Ещё два писсуара, у стены, за кабинкой, разделённые небольшой пластиковой стеночкой. Три раковины с кранами, автоматически подающими и выключающими воду. Бесконтактная сушилка. Кабинка просторная, но больше трёх пацанов не входило.
Шкет оказался сообразительным и выдумщиком. Чтобы посетители не мешали ебле Веры с пацанами, он договорился с Габриэловной. Габриэловна в халате, с ведром и шваброй, стояла у двери туалета. Внутри. Ведро с водой, и вставленной в него шваброй, стояло у самой двери. И когда мужики открывали дверь в туалет, натыкались на ведро со шваброй, и Габриэловну в халате. Мужики испуганно шарахались и переминались с ноги на ногу, демонстрируя, что щас обоссутся.
- Вон, женский свободен – отсылала их Габриэловна.
Но мужики боялись идти в женский. И помявшись с полминуты, и понаблюдав, как тщательно Габриэловна натягивает перчатки, уходили в супермаркет через дорогу.
Шкет решил взять в долю Габриэловну, потому что от этой вездесущей старушки невозможно было ничего утаить. Сосед тоже был в доле. В смысле, он тоже был в этом туалете. Замаскированный под сантехника, с разводным ключом, стоял на коленях, в задумчивости, под одной из раковин. Оно и понятно: никаких труб под раковинами не было. Тут бы не только сосед, псевдо-сантехник, но и настоящий сантехник впал бы в ступор.
Когда мужики резко открывали дверь, натыкаясь на ведро, швабру, и Габриэловну в халате, сосед поворачивал голову и показывал разводной ключ. Что означал сей жест, на языке псевдо-сантехника, не знал даже он сам. Но на мужиков, рвущихся в туалет чтобы обоссаться, разводной ключ действовал, как граната в руке партизана с выдернутой чекой.
У соседа была ещё одна обязанность. Он собирал с пацанов плату за еблю.
Происходило всё так: Габриэловна перекрывала, ведром со шваброй, вход в туалет. Потом заходил псевдо-сантехник с разводным ключом, и становился на коленях под одной из раковин. Когда пара мужиков, отчаявшись прорваться в туалет, сикотила в супермаркет через дорогу, заходил шкет с сотовым, и забравшись на ближний, к кабинке, писсуар, выставлял сотовый над унитазом, чтобы снимать. После этого из женского туалета выходила Вера, одёргивая юбчонку. И сразу же заходила в мужской туалет, перешагнув через ведро со шваброй. И заходила в кабинку, в которой три пацана со спущенными штанами и торчащими писюльками, уже ожидали её, готовые к совокуплению. Остальные пацаны ждали на улице, когда выйдет первая тройка Вериных ебарей.
Вера запирала дверь. Она жутко не любила, когда за ней подглядывают. Стягивала юбчонку, и наклонившись над унитазом, и упираясь руками в стену, выставляла жопу. Трусов, на Вериной жопе, не было. Пацаны, уже бросившие жребий, пристраивались, по очереди, к Вериной жопе, или пизде, кто-куда хотел, и имитировали еблю своими писюльками. Нет, свои писюльки они запихивали в Верину жопу, или пизду, кто-куда хотел, по-настоящему. Но если длина писюльки пять-семь сантиметров, то само-собой разумеется, это был якобы-секс, ибо даже палец погружался на большую глубину, в одну из Вериных дырочек. И некоторые, из пацанов, опустившись на колени, перед бесподобной Вериной жопой, пихали пальчики в одну из Вериных дырочек. Веру это смешило. Пацаны пихали свои писюльки, или пальчики, или языки, были и такие нахалы, только в одну дырочку: пизду или жопу! Хотя, запросто, могли бы запихать и в обе. По очереди. Вера бы не противилась. Вера была сосредоточена на ощущениях. Очередной пацан, сопя и пуская слюну, тыкался (проваливался) пятисантиметровой писюлькой в её пизду, ещё не ужавшуюся после того, как её разъебал, своим двадцатисантиметровым, по длине, и восьмисантиметровым, по толщине раздувшегося кнора, собачачим хуем, Шарик.
Писюлька скользила туда-сюда, и болталась в Вериной, разъёбанной, пизде, как карандаш в кружке. Лысые, и едва заметные, яички пацана шоркались об Верину промежность, если пацан ебал (как бэ) Веру в пизду. Если пацан (другой) ебал (как бэ) Веру, своим семисантиметровым, в жопу, то его малюсенькие яички даже не касались Вериных, охуительной красоты, ляжек. Ебля в пизду щекотала, и Вера даже похохатывала, доводя пацанов до жуткого сексуального возбуждения. Они, почему-то, думали, что завели Веру, своими пятисантиметровыми. А вот писюльки, трущиеся, сначала, и скользящие, после того как первый, ебавший Веру в жопу, изливался спермой, в анальной втулке, заводили уже по-настоящему. Особенно хорошо было, когда в жопу кончал пятый или шестой пацанчик. Писюлька почти проскальзывала через сфинктер, и Вере приходилось сжимать его, доставляя себе удовольствие! Уже из Вериной пизды, и из жопы, стекала по ляжкам сперма пацанов, а они всё пристраивались к её дырочкам, и всё мусолились, и мусолились. Уже текла из Вериной пизды, и из жопы моча пацанов. Некоторые были совсем мальчонками, писюльки торчали, но сперма ещё не вырабатывалась, и они, тупо, ссали в Веру! Уже на полу скопилась небольшая лужа из спермы пацанов, и растекалась приличная лужа из мочи мальчонок, а очередные всё пристраивались и пристраивались к Вериным дырочкам. У Веры уже затекла спина, руки и задеревенела жопа, а пацанчики всё пристраивались и пристраивались к её пизде, и к её жопе. Со счёта Вера сбилась на двадцать пятом!
А сколько их было всего?
Узнаем, когда шкет подсчитает выручку.
Хотя ебли её писюльками, но ебарей было много, и ноги Верины не сходились, как будто её отъебал порноактёр с длинным и толстым хуиной. Вера, без юбки, на негнущихся и расшаперенных ногах вышла из кабинки и пошла к писсуару. На соседа, замершего с разводным ключом, и пялящегося на Верины прелести ниже пояса, она не обратила внимания. Вера уже давно мечтала поссать, стоя у писсуара в мужском туалете. Ей пришлось подойти почти вплотную к ободочку писсуара, да ещё и выпячивать лобок вперёд, и всё равно половина мочи пролилась мимо, образовав на полу, у Вериных ног, приличную, желтоватую и запашистую лужу.
Разумеется, Габриэловна, когда оргия закончилась и Вера, и шкет, и псевдо-сантехник ушли, ничего не стала убирать. И первый же мужик, ворвавшийся в туалет, чтобы обоссаться, и увидев блядство, в виде луж мочи и спермы на полу, выскочил, давясь рвотными судорогами, и больше никогда(!) в этот туалет не заходил.

Вера заработала три тысячи двести двадцать пять рублей.
Уборщица и псевдо-сантехник – тысячу семьдесят пять рублей. На двоих.
Сумма, заработанная уборщицей и псевдо-сантехником, треть от заработка Веры. А Вере причиталось пятнадцать процентов. Путём несложных вычислений получаем двадцать одну тысячу пятьсот рублей. Минус Верин заработок, минус заработок ассистентов. Итого, на руки шкету – семнадцать тысяч двести рублей. Плюс две тыщи сто двадцать пять, получаем девятнадцать тыщ триста двадцать пять рублей.
Сорок три клиента.
Сумму выручки за секс в туалете Макдоналдса, делим на пятьсот, и получаем сорок три пацанчика! Вот сколько пропустила Вера через свою пиздёнку, и свою, охуительной красоты, попку, писюлек! Вот сколько писюлек излилось в её попку и пизду спермой и мочой. Ах да: часть клиентов пускала слюни, а ещё часть трахала Веру пальчиками, тоже пуская слюнки.
К Вере даже приходил участковый. Нет, не трахаться. И не купить видео. В округе участились случаи нападения на старичков. Их не обижали. Только валили на землю, и обшарив карманы, забирали наличку. Один, из пострадавших, оказался профессиональным криминалистом. В прошлом. В далёком прошлом. В очень далёком. Несмотря на преклонный возраст, сохранил цепкую зрительную память и набросал словесный портрет главаря шайки маленьких грабителей. Да ещё и имя назвал. Участковый, только глянув на фоторобота, сразу узнал Веру. И, сразу же, сходил к ней. Они посидели пару часов. Мило поболтали. Вера напоила участкового крепким кофе с шоколадными конфетами. И он ушёл.
Участковый был одноклассником. Вериным одноклассником. И был даже влюблён. В Верину попку. В детстве. А так как Веру видел только один пострадавший, и только он же слышал её имя, то вам не составит труда вычислить, что это был тот первый старичок, на которого напала шайка малолеток, и которых прихватила, за этим разбоем, Вера.
Ну и ладно. Нам то что до этого?
Денег на крутой айфон не хватало, и шкет задумал ещё одно представление, заранее разрекламировав спойлер своим дружкам.
В округе активизировалась банда малолетних преступников, грабящих старичков.
Участковый зашёл в гости к Вере ещё раз. Без фоторобота. Они славно поболтали и попили кофе с конфетами. У Веры было стопроцентное алиби!
Апофеозом креативного оператора, была идея снять видео-ролик с Верой, трахающейся со всякими мелкими тварями, типа тараканов, мух, гусениц, лягушек, пиявок, личинок, и прочая, и прочая.
Габриэловна и сосед, разумеется тоже, принимали участие. Местом съёмки была выбрана всё та же свалка.
Вера понимала, что брыкаться бесполезно. Но всё же закатила скандал, и потребовала поднять гонорар до тридцати процентов. Но шкет, тридцать процентов, отказался давать наотрез, и они сошлись на двадцати двух процентах.
В назначенный день и час съёмочная группа, в полном составе, собралась у мусорной кучи возле оврага. У шкета в руке был сотовый, заряженный на сто процентов. Сосед принёс трехлитровую банку. С пиявками. Полную. Набрать столько пиявок в заболоченном водоёме, на дне оврага, было невозможно. Их там столько не водилось, отродясь. Сосед, похоже, разводил пиявок у себя дома. Габриэловна пришла с двумя банками. Литровыми. Одна кишела тараканами. В другой были пауки. Пауки не кишели, но были очень большие, и устрашающе мохнатые. Даже лапки, членистоногих, обросли густым мохом. Глазищи у пауков были с копеечную монету (советских времён), навыкате, и жёлтые.
- Я не буду трахаться с ядовитыми пауками. Они меня загрызут.
- Ой Верочка! Да это самые безобидные твари – уговаривала, возбуждённую актрису, Габриэловна.
И в доказательство, безобидности мохнатых тварей, открывала банку и совала туда свою, старческую и всю в пигментных пятнах, усохшую ручонку.
Видимо, Габриэловна, дрессировала этих пауков. Они даже не помыслили покинуть открытую банку. И к ручке усохшей Габриэловны отнеслись совершенно равнодушно.
Веру – это, не сильно то успокоило. Но отступать было уже поздно.
И Вера скинула с себя одежды.
Пауки, восхищённые обворожительными формами Вериного изящного тела, приникли своими копеечными, жёлтыми буркалами к стенке банки и замерли. Поражённые!
В банке с тараканами прекратилось кишение. И половина, как минимум, тараканов упала в обморок от чувственного экстаза. А в трёхлитровой банке соседа, с пиявками, творилось что-то невообразимое. Пиявки, всей массой, даванулись в крышку, вспучив её. Соседу пришлось сесть на банку, чтобы пиявки не выскочили из неё до срока, и не соврали съёмки.
- Таак! – шкет хлопнул несколько раз в ладошки – Кто первый? А ты ложись-ложись! Ты же не будешь трахаться стоя?
Вера послушно легла на какой-то вонючий тюфяк, здесь же, из мусорной кучи, и извлечённый.
- Она первая! – ткнул, крючковатым и волосатым пальцем, сосед в Габриэловну.
- Ну Верочка, чичас будет тебе удовольствие – и Габриэловна перевернула банку над Вериным животиком.
У Веры сжалась матка и нервно задёргалось влагалище. Но пауки, мягко шлёпаясь на её животик, проворно разбегались по периметру Вериного пространства. Под периметром подразумевается: от Вериного подбородка до, Вериного же, лобка. Пауки, почему то, бегали по Вериному периметру против часовой стрелки. Если смотреть на Веру сверху. Их мохнатые лапки нежно щекотали шелковистую кожу девушки, и Вера даже захихикала. Приподняв голову, она с изумлением наблюдала, как ловко орудуя лапками и пуская нити, пауки плели, по периметру её тела, паутину. Минуты через три, плотная оградка из паутины, по периметру Веры, была готова. Пауки рассредоточились в контрольных точках паутины, по периметру Веры, и затаились.
Габриэловна открыла вторую банку и стала вытряхивать тараканов на Верин животик, в периметр паутины. Шустрые тараканы, ошалевшие от чудовищной давки в банке, разбегались, как тараканы, в разные стороны.
И угождали в паутину!
Из контрольных точек выскакивали пауки и разили жалами несчастных. Наповал! Но тараканы очень быстро сориентировались в обстановке, и вываливаясь из банки на Верин животик, разбегались, и не добегая до ограждения из паутины буквально миллиметры, прыгали!
Пауки явно были надрессированы Габриэловной. Это надо было видеть! Пауки выскакивали из контрольных точек, и в прыжке ловили прыгающих тараканов. Вера так залюбовалась зрелищем, что не сразу заметила, как тараканы всё-таки нашли выход. Часть из них стала прыгать на Верины волосы, на голове. А другие прыгали там, где был Верин лобок. Пока пауки сообразили, что у них есть мёртвые зоны, часть тараканов улизнула, шустро унося лапки по Вериным раздвинутым ножкам , и Вериной голове. По ножкам было щекотно. А по голове противно. Бррр! Вера передёрнулась. И ощутила, что пара пауков окопалась в волосах её лобка. А ещё пара на лбу! Вера заскулила. Но тут подошёл, с улыбкой садиста и маньяка, сосед и открыл свою трёхлитровую банку.
Веру сковало ужасом. Она даже верещать не могла. Челюсти свело от страха. Извиваясь, как толстая, чёрная верёвка, пиявки всей массой вытекали на Верин животик. И расползались. Паутина пиявкам была не преграда, и они двинулись в сторону Вериной промежности.
- Не бойтесь Верочка – успокаивал её сосед – пиявки отсасывают только дурную кровь. А у вас молодой, здоровый организм.
- Они у т-т-т-т-ебя от-т-т-т-т-сасывают ст-т-т-т-т-арый извращенец – стуча зубами, проблеяла Вера.
А чёрная, склизкая верёвка, разорвав ограду паутины, в районе Вериного лобка, извиваясь, подтягивалась к входу в Верину пизду.
- Они же кусаютсяааааа! – заверещала Вера, конвульсивно дёргаясь.
А чёрная, склизкая верёвка, скользя и извиваясь, разделилась надвое, и одна стала заползать в Верину, сладкую пизду, а вторая, скользя и извиваясь по ложбинке, двинулась к анусу, и вворачивалась в Верину жопу, как мягкий штопор. Но даже разделившиеся, верёвки были толстые, и Вера, с содроганием, ощущала, как волнообразно сокращаясь, верёвки погружались в её великолепные и соблазнительные дырочки.
- Не бойтесь Верочка. Не бойтесь – всё увещевал её зануда-сосед.
Но Вере было не до его увещеваний. Её сознание, как верёвка из пиявок, раздвоилось и полностью погрузилось в ощущения. Окружающая реальность исчезла. Пиявки, и правда, не кусали её. А волнообразные сокращения верёвки, в пизде, уже торкающейся своим извивающимся концом в шейку матки, дико заводили. И Вера выгибалась и корчилась в экстазе. Тоже волнообразно. Но она этого не видела. Это видели Габриэловна и сосед-зануда. У соседа встал, и он извлёк свой чёрный, от старости, хуй и дрочил над Верой, закрыв в блаженстве глаза. Габриэловне дрочить было нечего, и она удовлетворилась тем, что щупала и мяла отвисшие яйца соседа. А вторая верёвка, в жопе, волнообразно сокращаясь, возбуждала, скольжением по стенкам прямой, корешки нервных окончаний клитора, и посылала в мозжечок сигналы чувственного наслаждения. И раздвоившееся сознание, от раздвоившейся пиявочной верёвки, в мозжечке соединялось, усиливая наслаждение, и когда сосед, замычав, не то от наслаждения, не то от боли, Габриэловна увлёкшись даванула его яйца, излился прогорклой спермой на Верин, божественно-красивый, животик …
Вера - кончила!
- Снято! – выкрикнул шкет и отключил камеру телефона.
Но Габриэловна, сосед-зануда-извращенец-маньяк, и Вера не услышали команды. Габриэловна, уже лет тридцать не щупавшая мужика, и столько же не видевшая, как изрыгается хуем сперма, потащилась и впала в сексуальный транс. Её закостыжило, и сосед, изливаясь прогорклой спермой на Верин, великолепный, животик, взвыл. Габриэловна, впав в транс, не выпустила его яйца, а даванула ещё сильнее. Вера, пребывавшая на пике чувственного наслаждения, услышала соседов вой, и низверглась с вершин оргазменного блаженства, вернувшись к серой реальности. Вера не курила травку и не кололась, но, в одно мгновение, прочувствовала состояние ломки.
Веру ломало.
Так подействовал на неё разительный контраст между тем блаженством, в котором она пребывала всего лишь мгновение назад, и унылой реальностью в виде мусорной кучи, вонючего тюфяка под спиной, закостыжившейся старушки, и вопящего благим матом, и изливающегося прогорклой спермой, на её животик, соседом.
Шкету пришлось приводить, всех троих, в чувство.
Вере он просто бросил – Вставай. Одевайся.
А вот с Габриэловной и соседом пришлось повозиться. Ручонка старушонки, хоть и высохла, но зашкварила по-настоящему. Шкет раздвигал её немощные пальчики, стиснутые, как зубья медвежьего капкана, на отвисших и посиневших яйцах соседа. Сосед выл от боли, как волк, угодивший в медвежий капкан. Прогорклая сперма, из соседова хуя, истекала на руки шкету, вызывая рвотные судороги. Он бы так и не смог расцепить медвежий капкан из пальчиков Габриэловны, но подошла Вера и ткнула, кулачком, старушку под дых. Габриэловна охнула и разжала скрюченные пальчики. Соседов вой, наконец, оборвался. А шкет пожалел, что прервал съёмку.
За этот ролик шкет собрал ещё двенадцать тысяч. Рассчитался с Верой и ассистентами, и купил себе новый айфон. У него ещё осталось две с половиной тыщи. Этот ролик шкет выложил на ю-тубе. Верино личико не засветилось ни в одном кадре. За пару месяцев ролик просмотрело более восьми миллионов. Малахов, конечно же, дозвонился шкету и пригласил его на свою передачу. Причём не подпольную, даже.
И шкет поехал! Вера отказалась, а ассистенты поехали.
Под бурные овации шкет вышел в студию.
Малахов, оговорившись, что – По понятным причинам, мы не можем показать этот ролик в студии – обратился к Андрюшке – Скажи-ка тёзка, а не твоя ли сестричка, так натурально, изображала оргазм в кадре?
- Нет – мотнул головой оператор.
- А вот эта девушка – Малахов указал на студийный монитор, с фотороботом главаря шайки малолеток – на твою сестричку, не похожа?
- Нет – мотнул головой шкет.
Габриэловна и сосед, увидев на мониторе Верин фоторобот, захихикали.
- А вы, соседи, что скажете? – обратился Малахов к Габриэловне и соседу – Похожа?
- Неэт! – одновременно, и в унисон, ответили ассистенты.
- Наша съёмочная группа побывала в городке и нашла других свидетелей. Вот что, они, нам рассказали.
На экране монитора появился старичок, со слов которого был составлен фоторобот.
- Вы узнаёте эту девушку? – спросил Малахов, показывая ему фоторобот.
- Конечно знаю. Я её видел, вот как вас сейчас вижу, Андрюша.
- А имя, девушки, вы знаете?
- Конечно знаю, Андрюша. Вера. Эту бандитку звать Вера.
- Спасибо – и обращаясь к шкету, спросил – А как имя твоей сестры, тёзка?
- Вера – не смутившись, и не заробев, ответил оператор.
- И ещё с одним участником, представителем органов, мы встретились.
На экране появился участковый.
- Скажите – обратился к нему корреспондент – банда малолетних преступников ликвидирована?
- Ну вы уж загнули, Андрей. Это же малолетки. Увы, следственно-розыскные мероприятия не дали результатов. Ни одного, из банды, задержать не удалось.
- А главаря шайки? Вы же, кого-то, подозревали? И даже ходили сравнить с фотороботом.
- Нет. Я не подозревал. Я просто зашёл к однокласснице, в которую был влюблён, когда учился в первом классе. Мы мило поболтали, вспоминая детство.
- И она не похожа на фоторобота?
- Когда училась в первом классе? Нет. Не похожа.
- А сейчас? Похожа?
- А сейчас, тем более.
- Но есть свидетель, пострадавший от банды малолеток, который утверждает, что знает эту девушку. Вы, его, допрашивали?
Участковый устало улыбнулся – Этот свидетель, бывший работник органов. Он был тяжело ранен в голову. И после ранения, из органов, его уволили. У него крыша поехала, грубо говоря.
У участкового зашуршала рация и он, отвернувшись, ответил.
- Прошу прощения Андрей, но у меня вызов.
Участковый ушёл.
Шкет стал победителем и был награждён профессиональной камерой. Вернувшись домой, Андрюшка подарил свой новый айфон Вере.

09.01.20 отредактировано 31.01.22

 

[SIMVOLRODA]

Она так любит трогать

Она любила трогать хуй,
она любила с ним ебаться,
а после ебли целоваться,
просила, просит — Нарисуй

я рисовал, она смотрела,
и улыбалась — Не похож,
и снова трогала, несмело,
сжимая левой ручкой нож

потом отрежет половину,
и будет кровь сосать из хуя,
я полюбил вампиршу Нину,
хожу с полхуем и психую

 

[SIMVOLRODA]

в сети можно найти, но не бесплатно
ШАЛАВА СИСЯСТАЯ
Написано по заказу. Идея и синопсис от Лизки
Сосуд
В тот год мы закончили седьмой класс. В то лето, двух моих закадычных друзей, Тольку и Кольку, родители не отправили в пионерский лагерь. И мы, все дни напролёт, и даже ночи (!), когда ходили на рыбалку, проводили вместе. Обязанностей по дому у меня было немного: вымести пол, прополоть грядки, полить капусту да окучить картошку. Пол я выметал через день. Грядки прополол за полдня. Капусту поливал вечером, если не было дождя. Картошку, на огороде, окучил за три дня.
И всё! И полная свобода!
У друзей обязанностей было столько же, сколько и у меня. Ну может чуть побольше. Родители друзей держали коров, и мальчишки должны были, вечерами (каждый день, в восьмом часу) встречать коров, и загонять во двор, и стайку.
Толька жил в доме, через дорогу, и у них калитка в заборе была на пружине. И когда Толька выбегал (ходить медленно и степенно он не мог, всегда вприпрыжку и скорым шагом, как будто догонял или, наоборот. убегал от кого-то), калитка хлопала. Я подходил к окну (если был в доме) и махал ему: мол я сейчас. Если был в огороде, бросал тяпку и шёл навстречу ему, уже открывающему нашу калитку. И уже вдвоём шли за Колькой, который жил от нас через улицу, и часто встречали его в проулке, которым ходили в школу.
В середине июля ещё не нарастали грибы в наших лесах, но ягода, клубника и земляника, уже вызревала. Но за ягодами мы не очень-то: комары, слепни, мухи. То ли дело август. В третьей его декаде. В августе мы ходили за грибами. Комаров нет. Мухи тоже не надоедают. Слепни в лесу не летают. Слепни любят высокую траву и жару. За ягодами, если идти, то лучше в пасмурный и ветреный день. А в жару, которая в середине июля почти каждый день, мы купались и загорали.
Почему я вспомнил июль? Потому что произошло это в июле. Об этом чуть позже, а сейчас ещё немного о себе и друзьях. Мои друзья младше меня на целый год. Хотя мы одноклассники. Так уж вышло. День рождения у нас в октябре. И меня в первый класс, с моими одногодками, но с днём рождения пораньше, в июле или в августе, не взяли.
А на следующий год, Тольку и Кольку (ещё шестилеток) взяли, и оказался я с ними в одном классе. Мы подружились, и стали - не разлей вода. А если бы меня взяли раньше на год?
Честно говоря, разницу в возрасте мы и не ощущали. До того лета, после седьмого класса. А вот в то лето, пацаны, разницу усмотрели. Буквально.
Мы катались на велосипедах по бетонке. Бетонка – междугородная трасса. Мы выезжали на великах за деревню, потом с километр просёлочной, и вот она - бетонка По трассе разгоняться и носиться было, конечно, лучше, чем по просёлочной. Движение, в те годы, по бетонке было небольшое и мы насались (говорили мы тогда так) туда-сюда. Особенно нравилось нам, проехав несколько километров в сторону райцентра, спускаться в лог, когда можно не крутить педали, а велик разгоняется до бешеной скорости. Потом, правда, приходилось вести велики вручную наверх. Поэтому больше двух раз, мы в лог не спускались.
Мы ехали назад, после лога, и захотели ссать. Свернули на обочину, и опустив велосипеды на землю, встали рядком.
Колька и заметил - Вовчаа! – он даже ссать перестал.
Я тоже.
- Ух ты, Вовчаа – Колька пялился на низ моего живота – Ты оперился.
Толька, тоже с завистью, уставился на курчавящиеся, чёрные волосы на моём лобке.
Их лобки были лысые, как жопа младенца. Но тут они увидели ещё одно отличие.
- Вовчаа! – восторженно, и почему то шёпотом, добавил Колька – Ты уже можешь баб ебать.
Колька был матершинник. Ну насколько можно сказать так о тринадцатилетнем мальчишке. Да, разница между их писюльками и моим, нет, тогда ещё не хуем, но уже и не писюлькой, хуишкой (скажем так) – была заметна.
- Подрочи, Вовча – попросил Колька.
Но я, брызнув ещё струю и встряхнув член, как взрослый, чем вызвал очередное восхищение друзей, убрал его в трусы и подтянул трико - Поехали.
Но ещё дважды пришлось останавливаться, и спуская трико с трусами, показывать им волосы на лобке и демонстрировать хуишко. И один раз они даже пощупали волосы, словно сомневаясь в том, что видят.
Кто дочитал до этого места, спросит – А при чём здесь слово «сосуд» - вынесенное в заголовок?
Хорошо что напомнили.
Я учился в третьем классе, когда в первый раз -это, увидел. Я, правда, тогда не понял, что увидел. Наша квартира состояла из кухни и комнаты. В комнате, в одном углу у стены и вдоль неё, стояла кровать родителей. Ох и скрипучая же она была! Дальше у стены стоял шифоньер. А за шифоньером, в углу, моя кровать вдоль смежной стены. Моя кровать, почему то, не скрипела. Изголовье моей кровати было у стены, вдоль которой стоял шифоньер, скрывающий кровать родителей. Расчёт, видимо, был такой, что я, даже случайно проснувшись ночью, не смогу подглядеть, почему у родителей такая скрипучая кровать.
Всё верно. Но на противоположной стене висело зеркало. Висело в наклон, чтобы мать или отец, собираясь в кино, в клуб, или в гости, могли осмотреть себя. В это зеркало я и видел всё. Ясными, лунными ночами. Когда просыпался от ритмичного поскрипывания родительской кровати. К третьему классу я уже знал: что мать и отец — ебутся. Но в ту ночь, безлунную и тёмную, я проснулся не от скрипа, а от шёпота мамки. Я лежал, всматриваясь в зеркало, но темень хоть глаз выколи. Я понял только, что папка принуждал мамку к чему то, а она оговаривала какое-то условие. Это я сейчас говорю такими словами, а тогда понял только, что мать согласилась и полезла под одеяло. Глаза всё-таки привыкли к темноте, и это, через зеркало, я увидел. Я прислушивался, но слышно было только сопение отца и возню матери под одеялом. Потом она вылезла из-под одеяла и что-то зашептала отцу. Отец видимо отказался выполнять оговоренное, и мамка, возмущённо и громко, прошептала – Ты же обещал!
- Пошла на хуй! – не шёпотом ответил папка – Мне спать надо.
Мамка замолчала, и минут через пять я уснул. В следующий раз луна была, и я увидел, как под одеяло сунула голову мать, а потом и отец, и услышал как, сначала, шумно задышала мать, а потом застонала …
Потом, то ли они больше не практиковали это, то ли я спал крепко, но ещё раз такого я не видел и не слышал. Лишь через год, от подслушанных у старшеклассников разговоров и похабных анекдотов, я узнал чем занимались мамка и папка, по очереди ныряя под одеяло.
Ну вот мы и добрались до сосуда. На уроке русского языка, Наталья Борисовна дала нам задание: придумать предложение со словом сосуд.
Воронина, как всегда, первая потянула руку.
- Скажи, Леночка
- Стакан – это маленький сосуд.
- Хорошо, Леночка. Садись. Кто ещё?
И хотя в Леночкином предложении была огромная подсказка для развития темы, никто больше, кроме Ворониной, руку не тянул.
- Леночка
- Ведро – это большой сосуд.
- Садись, Леночка. Хорошо. Кто е … Скажи, Вова.
- Папка на прошлой неделе получил зарплату и пропил её с друзьями. А на нас с мамкой хуй положил.
Наталия Борисовна была учительница опытная и с большим стажем, и не растерялась – Вова, разве – это, сосуд?
И я ответил – Сосут, Наталья Борисовна, ещё как сосут.
Наталия Борисовна была мудрая женщина и мамке не рассказала.
продолжение следует

 

[SIMVOLRODA]

Я хуй возьму наперевес,
да я нормальный, я не бес,
я хуй возьму, пойду в атаку,
и засажу, в твою, его я, сраку

но скоротечным вышел бой,
недолго хуй стоял — отбой,
недолго ёб тебя я раком,
не кончил даже твою сраку

а ты стонала, ты просила
- Ну поеби, еби ещёо!
А я смотрю на твоё рыло,
и понимаю, сука, всё

я перепутал с хлевом, спальню,
ну да, нахрюкался изрядно,
и забурился по хуй в сральню,
свинью, не бабу, ёб, досадно

а хрюшка тоже охуела,
она, конечно, секс хотела,
и потащилась даже хрюшка,
мой хуй ебал, почти как пушка

я ёб её минуты три,
она похрюкивала страстно,
я без гандона, безопасно?
- ты только на хуй не насри

я отъебал её в препуций,
но я излиться не успел,
хотя я жуткий скорострел,
как закорючка, хвостик куцый

такое было вот друзья,
нажрался раз я, как свинья,
ебать хотел свою подружку,
а засадил в препуций хрюшке

 

[SIMVOLRODA]

Шалава сисястая (продолжение)
Борбины
В соседях у нас, с одной стороны, были Юдаковы, а с другой, Борбины. У Юдаковых был сын, Генка, старше меня на девять лет. Когда я пошёл в первый класс, Генка уже учился в ПТУ, в городе. Потом ушёл в армию. Потом я его видел раза два, когда он, после армии, приезжал к родителям. Потом у него завелась семья и Генку, я, больше не видел. С Юдаковыми, мои, были в дружных отношениях, и частенько вместе встречали Новый Год. В смысле, гуляли вместе. Если гуляли у нас, то меня отводили к Юдаковым и Генка поил меня чаем с конфетами. Потом мы смотрели по телеку «Голубой огонёк». Потом одевались и выходили на улицу, и Генка, в пимах, гонял по дороге шайбу клюшкой, воображая себя Харламовым. Если гуляли у Юдаковых, то Генка поил меня чаем с конфетами у нас. А всё остальное повторялось.
Борбины были старше и моих, папки с мамкой, и Генкиных родителей. У них была дочь, которая с мужем и дочкой жила в городе. Внучка частенько гостила летом у бабушки и дедушки, но она была намного старше меня, на восемь лет, и я с нею был едва знаком. Хотя, один раз, Катька даже ночевала у нас, и спала со мной. Мне было лет шесть, не больше. В школу, точно помню, я ещё не ходил. Наверное поэтому я её и не пощупал тогда, хотя Катька обняла меня и прижалась своим горячим животом к моей жопе. От её тепла и дыхания меня разморило и я уснул.
Странно, но это тоже было на Новый Год. Это я очень хорошо запомнил.
Во-первых, нас, у нас дома, было трое. Был ещё и Генка. Значит гуляли мои вместе и с Юдаковыми, и с Борбиными. Помню ещё я, как звал Катьку к себе в гости, Генка. Значит гуляли у Борбиных.
Но Катька сказала – Мне велели присматривать за ребёнком – и в гости, к Генке, не пошла.
Гонял ли тогда Генка шайбу по дороге, воображая себя Харламовым, я не помню.
Во-вторых, на гулянке был скандал. Моего папку застукали с Катькиной мамкой, в сенях. Она целовала папку, а он чего-то щупал у неё в трусах. Узнал эти подробности, я, много лет спустя, когда мать рассказывала об этом своей старшей сестре, а я случайно подслушал.
Катькиного отца, видимо, не было в тот раз. Иначе была бы драка. Но мой папка, конечно, поколотил бы Катькиного. Мой папка был моложе, занимался спортом и служил в МГБ (министерство госбезопасности), которое, потом, стало комитетом, а сейчас вообще службой.
Дед, Фёдор Борбин, был тот ещё юморист. Это мне уже мамка рассказывала. Когда мне было три года и она, весной, вывела меня во двор, погулять. Дед Борбин, увидев меня, подошёл к забору и наблюдал, как я измеряю глубину большой лужи.
- Эх, Вовка – сказал дед Борбин – Да разве так глубину лужи меряют? Я в детстве делал так: разбегался и прыгал в лужу животом.
Мать едва успела схватить меня - Фёдор Иванович – качала она головой – Ну чему вы ребёнка учите? Ведь он чуть не нырнул в лужу.
Дед Борбин, посмеиваясь в усы, отходил.
Вот такие были у нас соседи.

Мальчишки
В то лето папку срочно отозвали из отпуска, и отправили в загранкомандировку. В Арабские Эмираты, вроде бы. Старшим группы. Он, единственный, хорошо владел французским. Наши там строили не то ГРЭС, не то авиазавод. А папка у меня строитель. Мама тоже взяла отпуск. Мы собирались в Болгарию. Путёвку вернули, и мама поехала со мной в деревню.
- Ты уже лет семь не была у деда с бабушкой – выговаривала она мне, видя мою хмурую физиономию - Там есть речка. Не море, конечно, но загорать можно. Делать в деревне сейчас нечего. Картошку уже окучили. Грядки полоть бабушка тебе не доверит: ты вместо травы всю морковку повыдёргиваешь. Капусту я поливать буду. И Зорьку, встречать вечером, тоже я буду. Доить Зорьку, даже мне, бабушка не доверит. Так что тебе остаётся только одно: загорать.
- «Ххым, вот радости то: полные трусы»
Я, однако, кое-что, точнее кое-кого, забыла.
Мы приехали вечером и бабушка, накормив нас, отправила в баньку, натопленную, специально к нашему приезду, дедушкой. Сама пошла доить Зорьку.
Мы с мамой намылись и напарились, и напились бабушкиного кваса. Дед что-то латал в стайке. Мама разговаривала с бабушкой на кухне, и под их монотонное – Бу-бу-бу – я заснула. Давненько я так не дрыхла! Даже не слышала, как легла мама. Бабушка постелила нам на диване.
Я проснулась. В доме тишина. Даже мух не слышно. Солнечный зайчик на стене говорил о том, что уже часов девять утра. Я потянулась, сбросила покрывало и села. На мне была ночнушка. Судя по размерам, бабушкина.
- Когда я вчера могла её надеть? Ой-ой-ой – сдвинула я коленки и встала. И как была, в ночнушке, побежала в туалет, подцепив в сенях чьи-то калоши. Наверное дедушкины, потому что они два раза слетали, пока я добежала до туалета. Туалет, конечно же, на улице. За забором, отделяющим огород от двора. Так что я чуть не обсикалась, пока открывала калитку, закрывала её за собой: не дай бог куры в огород набегут. Открывала, и закрывала дверь в туалет — Уффф. Ну конечно, откуда в деревне туалетная бумага. А попу чем подтирать? Тоже газетой? - я подтёрлась ночнушкой. И с этим жёлтым пятном, вальяжно пошла назад.
Я дошла до середины двора, когда хлопнула чья-то калитка, а из дома соседей, на крыльцо, выскочил мальчишка. Мы оба замерли, одновременно увидев друг друга. Но я, через секунду, как ни в чём не бывало, направилась к забору, помахав ему рукой и забыв, что я, во-первых, в ночнушке, а во-вторых, с жёлтым пятном на ней, чуть ниже лобка. Пацан же застыл, как борзая в стойке. И пялился на меня, во все свои голубые глазёнки.
- Привет, Вовка - вспомнила я
- Здравствуй … те, Катя – тоже вспомнил Вовка.
А от калитки, пялясь на меня серыми глазищами, шёл ещё один.
- «А как вырос то пацан» -вспомнив, наконец, что в ночнушке, отошла я от забора.
- Что за девка? – услышала ещё я, открывая дверь и заходя в сени.
Мама с бабушкой, наверное, ушли по ягоды. Дед на мотороллере или на рыбалку, или за ряской для утят. Я переоделась в трико и футболку, заметив жёлтое пятнышко от мочи на ночнушке. Ночнушку пришлось замочить в тазу. Сполоснула под рукомойником лицо и руки, обтёрлась полотенцем, и на кухню.
Когда бабушка успела напечь пирогов? И с картошкой, и с капустой, и с творогом, и даже с малиной. Не хватало только молока. Я вышла в сени и заглянула в холодильник. Молока нет. Я вернулась в кухню, и увидев на полу щель по квадрату, и небольшую скобку, вспомнила. Я потянула за скобу, и открыла крышку в подпол.
- Ага - молоко, в двухлитровой банке, стояло на деревянной приступке, по которой спускались в подпол.
Я вытащила молоко и закрыла крышку. Поставив банку на стол, вспомнила ещё кое-что. В банке, сверху от горлышка, на пятую часть примерно, собрались сливки, отделяясь от белого молока желтоватым оттенком. Я сняла крышку, и черпая ложкой, залила сливками малину в миске.
В общем, я налопалась! Сидела минут пять, выбирая с чем ещё съесть пирог. Но больше не смогла. Точнее, больше в меня не влезло. Я убрала молоко в подпол. Накрыла полотенцем пироги, и сполоснула стакан и миску. Вспомнила про ночнушку и состирнула её. Повесила на верёвке, протянутой от стайки к тополю.
Было очень жарко и я зашла в дом. Вспомнив, что не убрала постель, убрала её и свернула диван. Только присела на диван, и тут у меня забурчало в животе. Я подхватилась, и опять на ходу подцепив калоши, побежала в туалет.
Они стояли рядком, у стены сарая, и … писали!
Двое, мой Вовка и тот, что хлопал калиткой, быстро поддёрнули трико, а третий (ооо! так их трое!), продолжая ссать, общупывал меня своими карими глазами, пока я закрывала на завёртку калитку и заходила в туалет. Я закрыла дверь, быстро сдёрнула трико, и присела над очком. И меня пронесло! То ли от воды деревенской, то ли от молока. Наверное было слышно. Кто-то из мальчишек захохотал. Да и ладно. Вот ещё не стеснялась я. Но смех оборвался, скрипнула калитка и стало тихо. Сидя над очком, я вспомнила, как водила Вовку в туалет. Это было давно. Ему было лет шесть, не больше. Он стеснялся сказать мне, но я поняла и мы, одевшись, вышли на улицу и пошли к туалету. Было уже очень темно, к тому же завихеривала метель. Я бы тоже боялась, в темноте и одна, ходить в их туалет. Он был пристроен к сараю, и был под навесом. С одной стороны, стена сарая, с другой, глухой, высокий забор. В этом проходе даже днём было темно. В самом туалете было немного светлее, за счёт окошечка в одной из стенок. Я испугалась, что Вовка может поскользнуться и провалиться в очко, и хотела удержать дверь, чтобы видеть его. Но он, упрямо, тянул её на себя. Я стояла, прислушиваясь, но кроме журчания мочи, ничего больше не было слышно. Прошло минуты три в полной тишине, и я не выдержала – Ты там, как? Закончил?
- Нет! – видимо испугавшись, что я сейчас открою дверь, крикнул Вовка.
И до меня дошло: мальчишка хочет какать, но стесняется того, что я могу услышать.
- Я подожду тебя там – махнула я рукой в темноту, и поскрипывая пимами по снегу, вышла из-под навеса.
Вовкина мама была приветлива, и поздоровалась с улыбкой. Но её настроение изменилось, когда она увидела маму. Моя мама красивая, но Вовкина … Если бы я была мужчина, выбрала бы Вовкину.
Вовкин папа … ммм, тут я затрудняюсь с определением, потому что просто сказать, что он красавец – не сказать ничего. Кого-то он мне напоминал … Кого-то из артистов … Нет, не наших … Вспомнила, Делон. Но Вовкин отец выглядел более мужественным. Ннда, кажется я начинаю понимать маму. У меня, правда, иные предпочтения …
….
- Вовчаа! – Колька был возбуждён – Ты видел, как она на нас посмотрела? А ты знаешь, как её звать?
- Катя. Она старше нас, меня, на восемь лет. Ей с нами неинтересно.
- А я не видел ни разу её – удивился Толька
- Даа, её с того Нового Года, когда она со мной спала, уже лет семь не было.
- Вовча, ты врёшь. Она спала с тобой? Ты её щупал?
- Да я маленький совсем был, лет шесть, ещё в школу не ходил.
- А почему она у вас ночевала?
- Да мои, Новый Год встречали у них, у Борбиных. Гуляли вместе. Её, наверное, и отправили к нам, чтобы за мной присматривала.
- А почему она с тобой спала? Если тебе уже шесть лет было?
И вот тут я, вдруг, понял: что ответа, на этот простой вопрос, у меня нету.
А правда, почему?
продолжение следует

 

[SIMVOLRODA]

Был у меня насос фекальный,
Качал насосом я гавно,
не в моде был тогда анальный,
не так уж было … нет, давно

в деревне дом был двухэтажный,
и совмещённый, с ванной, унитаз,
стоял на первых этажах,
санузел, и не очень то пространный

конечно был МЖ в сарае,
а как: захочут все посрать?
и что: прикажешь жопе ждать?

Жила в том доме баба, Рая

ну нет, понятно: не одна,
была у Раечки семья,
и муж у Раи был, и детки,
любили деточки конфетки

но мой рассказ пойдёт про Раю,
про мужа, деток — опускаю,
любила Раечка сгущёнку,
хоть и похоже на спущёнку

любила, сказано пожалуй ...
любила Раечка ебаться,
ещё любила Рая драться,
ну если удалось нажраться,
не молода была, не старой

а вот сгущёнку обожала,
её трясло от вожделения,
она сгущёнку поглощала,
про это вот, стихотворение

и как то Рая пережрала,
сгущёнки банки три за раз,
всю ночь ходила и дристала,
гавном заляпав унитаз

и вот сидит она под утро,
икает, спазмы в животе,
и в жопе, вроде бы, и пусто,
гавно подсохшее везде

а я колодец открываю,
ассенизатором был я,
и шланг насоса опускаю,
а вонь, как будто бы свинья,
срала тебе весь день под нос,
колодец крышкой прикрываю,
и нажимаю кнопочку - «ОТСОС»
…...
с тех пор ходила наша Рая,
в МЖ, который у сарая,
я накануне перебрал,
и с похмелюги я нажал,
нажал на кнопочку - «ПОДАЧА»

не описать такого срача ...

 

[SIMVOLRODA]

Шалава сисястая (продолжение)
На сеновале
Мама с бабушкой вернулись часам к трём, с вёдрами, полными клубники.
- Потеряла нас? – спросила бабушка – Сейчас будем перебирать клубнику и варенье варить
- Ну как ты? – мама уже немного загорела – Освоилась? А дед где?
Я пожала плечами – Его не было, когда я проснулась. Оставили тут меня одну. Бааб, а чё, у вас в магазине туалетная бумага не продаётся?
- А зачем она? Дед вон «Правду» выписывает. Нам хватает.
- Баа - это негигиенично. Мам, ну объясни бабушке.
- На – мама сунула мне трёшку – Сходи хлеба купи и туалетную бумагу. Мороженое себе, если хочешь, возьми.
Мороженое, это я ещё с детства помнила, было у них очень вкусное - А сумку?
- На вот – бабушка подала мне сумку – Ещё прикупи сахару, килограмма три. Сколько мать дала?
Я показала трёшку
- Мало. На – бабушка дала мне ещё два рубля.
- Постой – мама, наклонив голову, присматривалась ко мне – Ты без трусиков? Ну ка иди надень, бесстыдница. И чё там ночнушка полощется? Вроде бы стираная была.
- А чем я должна была подтираться?
Я зашла в спальню и надела трусики под трико.
В магазине был Вовка. Он тоже купил хлеб. Увидев меня, застеснялся.
- А у вас туалетная бумага не продаётся? – окинув взглядом полки, спросила я у продавщицы, румяной и пышнотелой тётки.
- В хозяйственном.
- Мне булку хлеба, белого, три кило сахара и мороженое «Сливочное». Два! – вспомнила я про Вовку.
- С вас, три тридцать шесть.
Я взяла сдачу и вышла на улицу.
Вовка ждал меня - Вы про туалетную бумагу спрашивали?
- Где тут у вас хозяйственный? Давай на «ты». Мы старые знакомые. Это тебе – я отдала Вовке мороженое
- Спасибо. А давайт … я сумку понесу. Тяжёлая?
- Ну на. Так где хозмаг?
- Да нету там туалетной бумаги.
- Тётка же сказала.
Вовка помотал головой – Нету.
- Давай сходим. Вдруг завезли?
- Да вон он – Вовка мотнул головой на дверь, в другом конце этого же строения.
Туалетной бумаги не было.
Вовка нёс сумку с сахаром и моим хлебом. Я несла его хлеб и лизала мороженое.
- Ты чё не ешь?
- Я дома
- Растает
- Я люблю подтаявшее
- Скукотища в деревне
Видимо, Вовка, понял это, как вопрос?
- Нам не скучно
- Конечно. Вас трое. Одноклассники?
- Да
- Мне показалось, они младше тебя?
- Да, на год
- Ты второгодник, что ли? – удивилась я
- Нет. Так получилось
- Как?
- Даа, долго объяснять
Вовка ответил как взрослый, и это рассмешило меня.
Он тоже заулыбался - Если тебе правда скучно, давай с нами.
- В прятки? – съязвила я – Или на рыбалку?
- Неэ. Мы в шашки, и в шахматы любим играть. Но пацаны слабаки, я всегда их обыгрываю
- Тогда ты и меня обыграешь. Я в шахматы вообще не умею, а в шашки, только в «Чапаева».
- Ну тогда в домино
- Ррыба! Неэ. А в карты не играете?
- В «Дурака»
Мы подошли к его дому - Давай – протянула я руку за сумкой
- Да я донесу
- Ну ладно. Сегодня сыграем?
Вовка замялся – Мы завтра, с утра, на рыбалку. День рыбака. Ночевать будем вместе. Чтобы никого не разбудить.
- А где?
- Да на нашей речке
- Ночевать, где?
- Аа! У Тольки. У них в сарае сеновал есть
- Давай – мы стояли у крыльца. Я взяла сумку и отдала ему хлеб – Иди, а то мороженое потечёт. Толька – это который?
- Да вон – Вовка мотнул головой на дом через дорогу.
- Во сколько вы собираетесь?
- В четыре часа
- На сеновал?
- В десять
- Спасибо, что помог сумку донести
Дед ездил и на рыбалку, и за ряской. Два в одном, короче - Не присмотрела ещё себе жениха? А то вон сосед подрос.
- Дед, ты чё несёшь?! – одёрнула его бабушка – Вовка ещё ребёнок.
- У этого ребёнка писька выросла. Я видел в бане, как у него стоит. Больше моего уже.
Бабушка подошла к деду и обнюхала его – Ты где успел причаститься?
- Трезв, как стёклышко. Шучу. Пойду баньку натоплю. Ты тоже приходи – шлёпнул он бабушку по мягкому месту.
Бабушка нажарила рыбу, и сняв фартук, обтёрла руки полотенцем - Вы садитесь, ужинайте.
- А ты, баб?
- Мы, с дедом, потом. Пойду спину ему потру, а то он сам уже не достаёт.
Мы с мамой переглянулись
В полдесятого я вышла во двор, и села на лавочку под черёмухой, в палисаднике. Солнце зашло, но небосклон, на западе, ещё не почернел, и темнота не казалась густой, хотя луны не было. Дневная жара спала и была та летняя прохлада, от которой веет теплом.
Вышла мама, и постояв рядом минут пять, поёжилась – Пойдём?
Я ждала Вовку и боялась, что он сейчас выйдет, а рядом со мной мама - Нет, я ещё посижу.
Мама ушла.
Кто-то вышел на крыльцо Вовкиного дома, спустился и подошёл к калитке.
Это был Вовкин отец.
Постояв минуты три, вышел за калитку и прошёл мимо нашего дома, заглядывая в окно кухни. Увидев меня, узнал и поздоровался, и пошёл дальше. Минуты через три вернулся, и увидев, что я не ушла, зашёл во двор своего дома и встретился с Вовкой.
- Ты куда?
- К Тольке
- Поздно уже
- Мы завтра на рыбалку, вместе
- Мать знает?
- Я сказал
- Ладно, иди
Вовка вышел за ограду, а его отец зашёл в сени, закрывая за собой дверь.
- Вовка – негромко окликнула я и он услышал - Ну иди сюда – позвала я. Он подошёл - На сеновал?
- Ихым.
- Меня возьмёшь?
Вовка посмотрел в один конец улицы, потом в другой и, не глядя на меня, ответил – Мне надо с пацанами переговорить. У Тольки Дозор, он тебя облает. Его надо в сарай запереть.
- Ну иди. Ты карты взял?
- Нет – остановился он.
- Мож Толька возьмёт?
- Ага. Я щас. Быстро.
У соседей в окнах погас свет.
Вовка, и правда, быстро вернулся — Пойдём. Они ждут.
…
Я начал писать рассказ в прошлом году. Но никак не мог закончить. Всё чего-то недоставало. Недели две назад, ко мне в гости (в одноклассниках), зашла женщина. Незнакомка. Из любопытства, зашёл на её страничку. Имя, Екатерина. Да мало ли Екатерин шляется по просторам инета? Возраст не был указан. Из любопытства, опять же, стал смотреть её фото: аккаунт в открытом доступе. Иии, опа! Старики Борбины: дед Фёдор и баба Варя. И подпись: мои дедушка и бабушка.
Катька!!
Смотрю дальше, и глаза на лоб лезут: на фото под ёлкой - я, в костюме зайчика. И фото сделано у нас дома: круглый стол, радиоприёмник на тумбе, кровать родителей, и даже край шифоньера в кадр попал. Но самое главное: Катька рядом со мной. И её рука на моём плече.
Откуда?? Вспоминал-вспоминал, но так и не смог вспомнить. У меня такой фотки нету.
И кто снимал? У моих фотоаппарата не было. Ни тогда, ни после. Фото без подписи.
Я написал Екатерине. Она ответила. Сказала, что зашла случайно, искала кого-то. Сначала не узнала. Стали друзьями. Через несколько дней я насмелился, и сбросил ей незаконченный рассказ. Она была в восторге. А через пару дней пришло от неё большое сообщение, с такими пикантными подробностями, что у меня встал! А рассказ наполнился содержанием, которого ему так недоставало.

продолжение следует

 

[SIMVOLRODA]

За далью даль, за далью даль,
пришёл и топчется февраль,
а март, загадочный грааль,
для дам готовит, и для краль

а на обочине срёт шваль,
присела, жопу задрала,
она бомжу вчера дала,
с него, за еблю, не взяла

а час назад дала Кузьме,
он дальнобойщик, шоферюга,
не знал, конечно, что в пизде,
имела блядская тварюга

ну да, ебал не без гандона,
и в маске: карантин, корона,
к тому ж поставил шваль он раком,
но хуй совал в пизду, не в сраку

так и не понял, почему,
гандон порвался будто калька,
и наградила Кузю, швалька ...
ну вам понятно, что к чему

он накормил её сосиськой,
а ржать не нада, нет, не писькой,
ещё скормил пол булки хлеба,
и, под открытым, ёбся, небом

во рту прокисшая сосиська,
в пизде мусолилася писька,
а в животе ворчал фагот,
из Баха что-то, про perdot

наверно много properdinа,*
с сосиськой слопала скотина,
он с упоением шваль драл,
а у неё из жопы кал,
парной дымился, истекал …

за далью даль, за далью даль,
хуй, как обосранный грааль,
спит, под откосом где-то, шваль,
а Кузя давит на педаль

* глобулярный белок